В воскресной школе нам читали отрывки из Ветхого Завета. Там говорится о людях, доживавших до тысячи лет. И хотя в Библии описаны события, происходившие в Египте и Израиле, я думала, что в те далекие времена во всем мире жили очень подолгу. А значит, за такой огромный срок люди становились великанами. Ознакомившись с моей гипотезой, мать долго смеялась, но не иронически, а добродушно. Примерно так же смеялся Тору, когда я ему объяснила причину своего ухода из волейбольной команды. Их смех говорит о добром отношении ко мне, несмотря на то что я порой высказываю довольно странные мысли. Впрочем, почему «несмотря на»? Пожалуй, более уместно «потому что».
Тору потихоньку раскачивается. Цепи качелей поскрипывают. Над нами проносятся летучие мыши, хватающие на лету мошкару.
— Моя мама вернулась в свою деревню, — неожиданно говорю я под скрип цепей. — Ты не знал? Она уехала в январе.
Тору, поставив ногу на песок, притормаживает качели.
— Когда брат встретился в школе с Кииоши, он спросил у него, как ты поживаешь, и тот ему все рассказал.
— Так и рассказал?
Тору кивнул:
— Я сразу же хотел навестить тебя. На той неделе пару раз проезжал мимо твоего дома. Надеялся, что ты меня увидишь. А в звонок звонить не стал — постеснялся: вдруг выйдет твой отец или бабушка? Теперь об этом жалею. Сегодня утром я как раз о тебе думал.
Я молчала, рассматривая школьное здание.
— Ты, должно быть, чувствовала себя ужасно.
Выпрямившись, я посмотрела на Тору. Даже в тусклом свете фонаря его глаза светились добротой.
— Конечно. Мне ведь было одиноко. Да и сейчас одиноко.
Слезы, как крошечные иголки, начинают щипать глаза. Я усиленно моргаю, чтобы остановить их. Затем с полузакрытыми глазами иду к стоянке и прислоняюсь к капоту машины. Тору, следуя за мной, встает рядом и кладет мне руку на талию.
— Я хотел тебя видеть, потому что хорошо понимаю твое состояние. Мне оно знакомо.
Я молча кивнула.
Тору притянул меня к себе и обнял. Моя щека прижалась к его ключице. Я чувствую слабый запах бритвенного крема. Тору медленно и ласково поглаживает мне спину, касается губами моего лба и отпускает меня. Я чувствую, как на шее у меня пульсирует вена. Сердце бьется так, словно я пробежала в спринтерском темпе сто метров. Мне хочется самой обнять его и, встав на цыпочки, коснуться губами его щеки. Раньше, беседуя с ним, я подобных ощущений не испытывала. Впрочем, не испытывала вообще ни разу в жизни. Но мои глаза все еще болят от сдерживаемых слез, и я не могу избавиться от тоски. Столько печальных событий произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.