Это был черный беспородный пес в желтом кожаном ошейнике, который, как и в прошлый раз, сидел под полупрозрачным плексигласовым навесом и словно кого-то поджидал.
— О, привет! — сказала Даффи, распахивая дверцу.
Шоссе было нешироким, поэтому ей даже не пришлось разворачиваться, чтобы перекинуться словечком с лохматым приятелем.
Тот узнал Даффи, потому что, увидев ее, встал и трусцой пересек пустынную проезжую часть. Приблизившись к пикапу, он поднялся на задние лапы, передними уперся в борт и посмотрел прямо Даффи в глаза.
— Здравствуй, мальчик, — улыбнулась она, польщенная подобным жестом со стороны пса. — Снова здесь сидишь? Каждый день, что ли, сюда приходишь? Очень интересно. Кого же ты ждешь, а? Может, скажешь?
Пес издал тихий, будто посвистывающий звук, который можно услышать только от собаки.
Я бы и рад сказать, словно говорил взгляд его смышленых карих глаз, но, сама понимаешь, нам, собакам, разговаривать не дано. У нас другие таланты. Я, например, чувствую, что от тебя вкусно пахнет блинчиками с мясом и еще кофе… э-э… индийским, потому что только в его запахе присутствует кислинка.
Даффи, конечно, большей части выраженной собачьим взглядом информации не поняла, но умилилась и погладила пса по голове.
— Ты мой хороший!
Пес завилял хвостом и пригнул голову поближе к Даффи, словно напрашиваясь на дополнительную ласку. Даффи тихонько рассмеялась.
— Молодец, молодец. — Затем она бегло взглянула по сторонам. — А не покажешь ли, где у вас тут супермаркет?
Но пес только еще интенсивнее завилял хвостом.
— Все понятно, — вздохнула Даффи. — Помощи от тебя ждать не приходится.
Она взглянула поверх головы пса на скверик за автобусной остановкой и дальше, на уличное кафе. Как и в день ее прибытия там сидели несколько пожилых мужчин. Двое играли в шахматы, другие потягивали эль или портер. Жизнь в Норисейге текла неторопливо, по давно проложенному руслу.
Придется пройтись до кафе и спросить у завсегдатаев, где находится супермаркет, подумала Даффи.
В этот момент пес навострил уши, затем тоже повернул голову в сторону остановки. Там показалась тучная дама в ярко-синей с замысловатым серебристо-коричневым рисунком юбке — которая почему-то вызвала у Даффи ассоциации с Таиландом — и трикотажной кофточке, на светлом кремовом фоне которой отчетливо выделялся шнурок с так называемым собачьим свистком. В руке она сжимала желтый кожаный поводок.
Поведя взглядом, дама остановила его на собаке.
— Ты снова здесь, негодник! Почему убегаешь от меня? Хорошенькую взял привычку! А я, по-твоему, должна ходить искать тебя? Будто у меня других дел нет. В следующий раз шага не сделаю, сам домой явишься! Ну-ка иди сюда, — добавила она, принимаясь искать тот конец поводка, где находился карабин. Найдя, вновь устремила взгляд на пса. — Что же ты сидишь, Джек? Ай-ай-ай, как нехорошо! Разве воспитанные собаки так себя ведут? — Дама умолкла, словно размышляя, как подманить отбившегося от рук питомца. Затем, по-видимому, так ничего и не придумав, скомандовала: — Ко мне!