В лесу притаилась тишина.
Небольшой деревянный дом под мохнатыми соснами выглядит сегодня нарядно: шапка снега над башней-верандой и нависшие над окнами снежные карнизы придают ему сказочный вид.
Владимир Ильич увидел Надежду Константиновну из окна и вышел ей навстречу.
— Наконец-то! Ты волновалась, не спала? — заботливо спрашивает он.
— Нет, нет, спала как сурок. Рано утром меня разбудил Ромка, принес письмо от Ефима Петровича. Я все знаю. — Надежда Константиновна прислушалась. — У тебя уже народ?
— Да, работаем над тактической платформой к съезду. Заходи, поможешь.
Надежда Константиновна вынула из сумки Свифта.
— Здесь твои заметки.
— В Гулливере? Очень кстати.
Владимир Ильич провел Надежду Константиновну в столовую.
Она хотела остаться незамеченной и присела на свободный стул в углу комнаты, но ее окружили товарищи, шумно приветствовали.
Она не любила быть в центре внимания, стеснялась, сердилась на свою застенчивость и от этого смущалась еще больше. Владимир Ильич пришел ей на выручку.
— Итак, продолжим, — пригласил он товарищей. — Мы пришли с вами к выводу, что главной политической задачей пролетариата, нервом всей его работы, душой всей его организационной классовой деятельности должно быть доведение до конца демократической революции. Отсюда главная политическая задача партии — подготовка сил и организация пролетариата к вооруженному восстанию…
Владимир Ильич поднялся из-за стола, провел ладонью по темени снизу вверх и, подняв руку, восхищенно воскликнул:
— За пролетариатом поднимется широкая народная масса, и эти силы доведут до полной победы буржуазно-демократическую революцию, они откроют эпоху социалистического переворота на Западе. Каково? — рассмеялся он счастливым смехом. — Подумайте только, товарищи, ведь теперешнее мрачное спокойствие — это затишье перед бурей. Контрреволюция торжествует. Но конец этого торжества близок. Над миром поднимается красная заря, грядет пролетарская революция, и она победит, непременно победит, товарищи… Ну-ну, — остановил он весело зашумевших товарищей, — немножко помечтали, хорошо помечтали, а теперь давайте рассмотрим нашу следующую резолюцию — об отношении к Государственной думе… Думу мы признаем не парламентом, а полицейской канцелярией и отвергаем какое бы то ни было участие в комедиантских выборах… Здесь нам тоже придется подраться с меньшевиками…
Питерские большевики сидели за большим обеденным столом, покрытым суровой скатертью. Перед каждым — тетрадь с записями. Подготовка к Объединительному съезду в полном разгаре. У рабочего класса должна быть единая партия с единой программой действия — программой большевиков.