Вспомнив об этом, Даждь осторожно погладил гладкий теплый бок живого камня. Этот камень отличался от виденного им когда‑то, значит, его доставил сюда не Хорс. Но кто тогда? Кого он ждет? Для кого предназначен?
Первой мыслью было узнать, есть ли кто внутри. Отложив меч, Даждь наклонился над камнем. Сквозь розовый туман Сварожич разглядел чью‑то голову. В камне кто‑то был, но кто и с какой целью оставил здесь человека? Сюда, видимо, давно не заходили — пол был покрыт толстым слоем пыли и нашлепками грязи. С потолка свисали сосульки, а сам камень основанием врос в землю.
Забыв о погоне и опасности, Даждь вытащил нож и вонзил его в щель, отделявшую крышку. Он не думал, к чему это приведет — просто хотелось помочь незнакомцу, пока до него по следам Даждя не добрались оборотни.
Лезвие вошло внутрь до рукояти. Налегая всем весом, Даждь попытался сдвинуть его с места. Нож качнулся, и что‑то внутри сочно хрустнуло, словно он разрезал живую ткань.
Огонь через нож пробежал по его жилам — он ненароком коснулся силы камня. Раздался тихий высокий звон, крышка вспыхнула и погасла.
Действуя ножом как рычагом, Даждь приподнял крышку и попытался сдвинуть ее с места. Тяжелая, она подавалась с трудом, но с третьей попытки Даждь свернул ее набок, открыв лицо незнакомца.
Его с головой укрывала какая‑то похожая на паутину ткань, но и через нее Сварожич узнал погребенного и застыл на месте, не веря глазам, а потом, очнувшись, одним рывком сдвинул крышку далее, вниз.
Перед ним лежала молодая женщина со спокойным лицом. Глаза ее были плотно закрыты, красивые полные губы сомкнуты. Над бровями залегла морщинка — верный признак того, что женщина жива. Золотисто–русые волосы были убраны в толстую косу, лежавшую у нее на груди. Лоб охватывал кожаный ремешок.
Незнакомка манила к себе изголодавшийся взор витязя. Торопясь, желая увидеть ее всю, Даждь отодвигал и отодвигал крышку, постепенно открывая высокую грудь женщины, стройную крепкую фигуру, обтянутую тканью, руки, сложенные под грудью. Поверх платья на ней была кольчуга, перехваченная узорным поясом. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Даждь сквозь полупрозрачную ткань коснулся груди женщины, ее прохладных нежных рук и с обостренной тревогой и жалостью понял, что она ушла из жизни, не испытав, радости материнства. Она была слишком молода, чтобы быть матерью…
Сквозь ткань Даждь погладил ее руку.
— Спи спокойно, — промолвил он. — Жди того, кому ты назначена. И прости!
Наклонившись к спокойному лицу, Даждь прикоснулся кончиками пальцев к прохладной щеке и поцеловал неподвижные губы.