Не спуская глаз с мониторов, я быстро оделся.
Машин было три. Грузовик, ГАЗ-66, остановился в начале улицы. Было слышно, как с бортов выпрыгивают солдаты, и в полном молчании рассредоточиваются по улицам, замыкая оцепление. Легковушки остановились перед воротами особняка. Тяжёлое дыхание в динамиках говорило о том, что декоративная ограда сада уже преодолена.
Вот-вот должны были приняться за входные бронированные двери.
Это и было началом моей работы. Я не стал дожидаться, пока они взорвут парадный вход, и взорвал его сам вместе с коридором. Одновременно сработал термический заряд на втором этаже. Со стороны это должно было выглядеть красиво: шлейфы яростного пламени из окон-бойниц, настолько узких, что через них взрослому человеку пролезть невозможно. Меня с самого начала поразило, насколько клиент ценила конфиденциальность.
Теперь, пока противник собирается с духом, чтобы штурмовать взрывающееся само по себе здание, я должен выполнить дополнительные инструкции и не забыть спасти свою шкуру.
Где расположен потайной сейф, я выяснил между делом ещё две недели назад. А дел в последние время у меня было немного: раскопки в подвале, столярные работы в доме напротив и моральная поддержка клиента. Ещё неизвестно, что было тяжелее…
Перспектива открывать сейф за несколько минут до основной серии взрывов меня не пугала. Я, конечно, не Копперфильд: фамилия у меня короче и невеста настоящая. Просто легко быть медвежатником, если известна конструкция замка, под рукой все инструменты и на сирену сигнализации никто не обращает внимания.
Подбегаю к сейфу и вижу, что инструменты мне не понадобятся: сейф открыт настежь. Тяжёлое чувство. Не люблю сюрпризов. Даже приятных.
Но выбирать не приходится. Вот они — две папочки: красная и зелёная. Достаю обе. Замечаю на нижней полке кожаный мешочек и солидную стопку из пачек стодолларовых банкнот. Мешочек прячу во внутренний карман куртки, потом рассмотрю, а деньги оставляю — в крохоборах не значусь. Теперь всё, лирика кончилась. Если в течение минуты я отсюда не выберусь, то на Луну придётся лететь вслед за клиентом. Бегу к лестнице в подвал. Потолок уже почернел, и такое ощущение, что прогнулся.
А что? Очень возможно. Там, наверху, больше тысячи градусов. Минуты не пройдёт, и здесь "потеплеет" до такой же температуры.
Вот и подвал. Быстрей, ещё быстрей! На ходу, не останавливаясь, захлопываю за собой дверь. Сколько раз я отрабатывал отход — вспомнить невозможно. И никакой подсветки. Не дай Бог! Взрывы отгремят, пламя отбушует, и бойцы из сапёрного отдела педантично просеют каждую песчинку с пожарища. Найдут, найдут милые медную жилу, которая ведёт… куда же она ведёт? И кого она к свету вывела? Нет, ни к чему возбуждать у них нездоровое любопытство. Поэтому бегу в темноте, пальцами левой руки веду по стене, правой — придерживаю папки. С учётом того, что лежит во внутреннем кармане куртки, премиальные мне уже не понадобятся. Но, с другой стороны, что скажет начальство? И то, что оно скажет, — треть беды. Вопрос в том, что оно подумает? Почему это гер Отто Пельтц при своей нищете не удосужился отработать премиальные? Тем более что он собирается жениться? Тем более что невеста на третьем месяце? И ни у гер Пельтц, ни у будущей фрау Пельтц нет ни состоятельных родителей, ни сколь-нибудь приличных сбережений… Чёрт подери, у нас вообще нет родителей: ни с состоянием, ни без него! Так что, гер Пельтц, крепче прижми папочки к правому боку, а когда придёт время, сварливо отстаивай финансовые интересы своей будущей семьи.