— Какой-то оголтелый субъективизм…
— А разве есть что-то ещё?
Отто с удивлением смотрит на собеседника:
— Мне известно, что погибла моя цивилизация. Я хочу вернуться в прошлое, чтобы этому как-то помешать. Ты соглашаешься мне помочь, и утверждаешь, что ничего изменить я не могу. Тебе не кажется это странным?
— Нет, не кажется, — ответил Василий. — На самом деле ты ничего не знаешь о судьбе своей цивилизации. Тебе известно лишь, что планета обледенела. Этого ты исправить не можешь…
Отто вцепился в подлокотники кресла.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что у тебя будет примерно сто лет, чтобы убрать дикарей, которые называют себя людьми, с обречённой планеты.
* * *
Она проснулась от внутреннего толчка.
Странный сон быстро таял, освобождая сознание от нелепостей. Уже через несколько секунд не вспомнить, что там было. Убийства? Погони? Кровь? Пожалуй. Да, кровь точно была…
Она подняла руку с часами к глазам и долго, не узнавая, всматривалась в светящийся циферблат.
Нет, это не "ТISSOT, PR50".
Мягкая кровать. Жёлтые отсветы на потолке от уличных фонарей. Тишина. Пять минут шестого.
Это показалось важным. Двадцать пять минут. Что-то должно произойти через двадцать пять минут. Что?
Откинув одеяло, она опустила ноги на пол и в ужасе уставилась на них: гладкие ноги молодой женщины, не жалеющей ни времени, ни денег на регулярные спортивные занятия. Сауна, массаж, депиляция. Симпатичный молоденький массажист с чуткими пальцами. Строгий деловой костюм, только юбка чуть укорочена… немного, ровно настолько, чтоб собеседник не мог сосредоточиться на своих доводах. Чёрные чулки и тёмные туфли на высоком каблуке.
Всё, вроде бы, правильно…
Нет, не правильно!
Где же волосатые мосластые ноги тренированного спортсмена? Каждый шаг подбрасывает прямую и медиальную мышцы бедра вверх. Бутылкообразная икроножная почти не расслабляется…
Она вскакивает с постели, бежит к зеркалу и не узнаёт своего лица. Несколько минут внимательно рассматривает руки: гладкая розовая кожа на ладонях, крашеные ухоженные ногти.
Она подходит к окну и выглядывает на улицу. Знакомая брусчатка! Ну, как же: улица Свердлова, что в Камышлове Челябинской губернии.
Всё сначала. Как обещали!
Драгоценные минуты сочатся сквозь слёзы, засверкавшие в уголках глаз. И вдруг она смеётся.
Смех звонкий, задиристый. От души.
Она ощупывает свою шею, грудь, тонкую талию. Руки опускаются ниже.
— Вот это камуфляж! — она качает головой. — В конце концов, с этим живёт половина всего человечества. И здравствует, и процветает между прочим!
Голос ей тоже не знаком.