Девушку приволокли к нему именем Христовым — поэтому-то её и не отбили по дороге (хотя случись там тот же Людерс или кто-нибудь из гёзов…) — и втолкнули в большую комнату с камином, со столом, ломившимся от вин и снеди, и с пышным ложем. Служители бога обожают умерщвлять плоть…
Служки, повинуясь кивку инквизитора (с недавних пор эта плесень рода человеческого получила право карать и миловать именем Святой Инквизиции), вышли, а бедная моя девочка забилась в угол перепуганным зверьком.
А этот выродок сидел за столом, ел и пил, и время от времени поглядывал на Марту своими маслеными поросячьими глазками и почёсывал свое волосатое брюхо (и то, что пониже брюха). Я не знаю, что он ей там говорил (я ведь умею только видеть, но не слышать), но в конце концов (судя по жестам) святоша приказал девушке раздеться, встал с дубового кресла и направился к ней, чтобы помочь ей в этом — если она не поторопится выполнить его волю.
Будь он проклят, этот Мир, населённый такими (и ещё худшими!) Носителями Разума! Будь я той, прежней, клянусь, я не пожалела бы времени и Силы, чтобы залить его очистительным голубым огнём от горизонта до горизонта! Может быть, когда-нибудь я именно так и поступлю — если вернусь, и если Чаша Терпения переполнится.
А дальше… Марта вдруг увернулась от жадных рук, дикой кошкой прыгнула к столу и схватила широкий и острый нож для дичи. «Не подходи!» — закричала она (это я прочла по её губам). Но монах только ухмыльнулся и снова пошёл на неё — бежать-то бедняжке всё равно было некуда. И тогда Марта в отчаянии неуловимо-быстрым движением чиркнула его лезвием по толстому животу — точнее, чуть ниже.
Наверно, он завизжал так, что любая свинья тут же сдохла бы от зависти. На истошный визг вбежали слуги и остановились у дверей, переводя ошалевшие от полного непонимания происходящего глаза с растрёпанной девчонки с ножом в руке на оравшего от боли толстяка. А тот только зажимал обеими ладонями (меж пальцев так и бежали струйки крови) низ живота и не мог ничего толком объяснить — лишь мотал своей плешивой головой. А потом…
Служки наконец-то сообразили, что надо делать, и кинулись было к Марте, но она вдруг совершенно неожиданно (даже для меня!) полоснула ножом себя по горлу и мягко осела на пол…
Кто бы мог подумать, что у моей маленькой нежной Марты душа истинной Звёздной Валькирии…
— Воздаяние придёт, — шепчет голос в моём сознании. — Те, кто сжигает во имя бога людей на кострах (живьём!) ничуть не лучше тех, кто режет их на жертвенниках. Они все обречены — и те, и другие. Воздаяние придёт.