Последними к Стамбулу прибыли на нескольких десятках судёнышек черкесские союзники. Бои в городе и вокруг него уже шли вовсю, им указали их место — богатые приморские кварталы. Первым пострадал Фанар, населённый греками. Именно в нём султан черпал основные кадры переводчиков и дипломатов. По просьбе Аркадия черкесов попросили оставить там поменьше живых, чтобы у будущего султана не было готовых кадров в таком важном деле, как внешние сношения. И горцы с энтузиазмом принялись выполнять просьбу союзников. В эту ночь можно считать, окончательно погибла Византия, эстафету образованности от которой несли фанариоты. Зачистив с великой для себя прибылью Фанар, кавказские пираты естественным образом перешли в соседний квартал, населённый ещё более состоятельными людьми, евреями, откупавшими у султана право взимать налоги с провинций. В отношении них никаких просьб шапсугам атаманы не высказывали, но разогнавшиеся кавказцы и здесь простым грабежом не ограничились. Начав зверствовать, трудно остановиться. Потом под раздачу попал кварталы армянских купцов; левантийских ювелиров… в живых оставались только богачи и их ближайшие родственники. Стамбул был многонациональным городом, в нём вполне комфортно чувствовали себя люди разных религий, хотя постепенно на жителей, не исповедовавших ислам, наваливалось всё больше тягот. Но в эту ночь страшная беда пришла ко всем. Разве что состоятельные люди могли надеяться, если повезёт, отделаться финансовыми потерями. Бедняки теряли всё, вплоть до жизни. Господи прости, но в таких случаях невольно начинаешь думать, что и на том свете…
Понимая, что огромный по казацким меркам десант — ничто, по сравнению с количеством жителей Стамбула могущих стать на его защиту, как уже говорилось выше, предпринимались налётчиками разнообразные отвлекающие мероприятия. Например: в кварталах расположенных вдали от моря, распустили слухи, что высадилось больше ста тысяч человек, в плен мусульман не берут, некоторые из захватчиков пьют кровь из живых людей, лакомятся мозгом, разбив головы… В общем, нашествие зомбей и вампиров в адаптированном для восприятия жителей семнадцатого века виде. Нельзя не вспомнить об устойчивых слухах о неминуемом падении Стамбула от нашествия с севера, ходившие уже несколько десятилетий. Они существенно подорвали волю к сопротивлению. Раз событие предопределено, какой смысл ему сопротивляться? Паника — явление интернациональное, и жители Стамбула, на которых война подействовала пока только через слух и вид зарева над морем, ломанулись всей толпой прочь из города. Лишая, таким образом, тех, кто решился на сопротивление бандитам, необходимейших подкреплений.