Все оставшееся утро, обедая где-то у Елисейских Полей, глядя на Париж из окон такси, из офиса адвоката и из нотариальной конторы американского посольства на площади Согласия, я сотни раз ощущала, как земля уходит у меня из-под ног. Я чувствовала, как мой призрак слоняется по большому шумному городу, и снова видела перед собой высокую фигуру Милоша в заношенном плаще с обтрепанными рукавами и его ясную, ослепительную улыбку. Я видела его за каждым углом, на каждом повороте такси, за каждой готовой открыться дверью, пока в конце концов не поняла, что схожу с ума, и тогда мне захотелось только одного - отправиться в отель, в котором заботливый мэтр Жансон забронировал для меня номер, остаться в одиночестве, броситься на кровать и реветь в безликую подушку. Бесконечный день все-таки подошел к концу, я без сопротивления позволила усадить себя в очередное такси и добралась-таки до долгожданного отеля.
Я бросилась в постель и тут же отключилась. Очнулась я примерно через час, немного успокоившись. Тот факт, что отель располагался на бульваре Распай, ускользнул от моего внимания; я поняла это только тогда, когда прочитала название на пепельнице. Вот, значит, как. Опять Монпарнас. Я набрала ванну и расслабилась, лежа в горячей воде и покуривая сигарету. Хватит уже. Пора прийти в согласие с собой. Пора положить этому конец. Но ничего, кроме начала, я не видела. Начала истории, случившейся пятнадцать лет тому назад.
Рождественские каникулы 1947 года я провела с Тором, в его доме в Коннектикуте, где он преподавал в маленьком колледже. Мне было девятнадцать, и я изучала искусство. Я листала книгу стихов, которую Тор выпустил во время войны, и внимание мое привлекло сочинение о Париже во время оккупации.
- Когда мне можно будет поехать в Париж, Тор? - спросила я.
- Ты хочешь уехать? - удивленно глянул он на меня.
- Несколько человек из «Лиги» уже там, в сентябре отправились. Они в «Гранд шомьер» учатся, берут уроки у Леже или Лота. И добились гораздо большего, чем мы.
- Тебе не кажется, что ты слишком молода для этого? - задумчиво пожевал он губу.
В тот день мы больше не говорили о Париже, но следующим вечером, за обедом, Тор снова поднял эту тему:
- Насчет Парижа. Я тут подумал. Заканчивай этот год в «Лиге». Если к тому времени не передумаешь, в июне можешь отплывать. Думаю, Моник и Фред Брукс согласятся присмотреть за тобой. К тому времени тебе почти двадцать исполнится. Полагаю, это уже совсем не младенческий возраст, - осклабился он в улыбке. - Я обо всем позабочусь.