— Ему нужна я, — уверенно сказала Джессика. — Я, Гриффит, и только я. Неужели так трудно это понять?
— Ты сказала ему, что я решил завещать тебе «Форталесу»?
Смутное беспокойство, что скреблось где-то на задворках сознания, внезапно накатило с новой силой, но Джессика отмела его в сторону.
— Хочешь верь, хочешь нет, но вопрос «Форталесы» у нас на повестке дня не стоял.
— Не увиливай, детка: ты сказала ему или нет?
— Да, сказала.
— И что? Что он ответил?
Бестрепетно глядя прямо в выцветшие льдистые глаза отчима, Джессика внушала себе: не думай ни о чем, кроме Франклина. Не размышляй, с какой стати Франклин ни словом не отозвался на потрясающую новость о «Форталесе». И почему после того он занимался с ней любовью так исступленно и яростно, словно мстя ей за что-то. И почему потом прошептал: «Джесс… Джесс, прости меня».
Не отводя глаз, она посоветовала Гриффиту не совать свой нос в чужие дела. А потом вошла в дом и набрала номер телефона Франклина.
Никто не взял трубку. Полчаса спустя то же самое. И так до тех пор, пока Джессика не осознала, что Франклин не желает говорить с ней, звонков от нее не ждет и новых встреч не ищет. Итак, она — развлечение на одну ночь. Продолжения не будет…
Кобыла бежала рысью в сторону холмов, ограждающих пастбища «Форталесы». Горячий ветер бил в лицо, сдувал влажные локоны со лба, и Джессика усилием воли заставила себя забыть обо всем, кроме жары, кобылы и запахов луга.
— Скоро, скоро я познакомлю тебя с тем роскошным жеребцом из последнего денника в ряду, — объявила Джессика рыжей красавице кобыле. Та понимающе дернула ухом. — И вот тебе мой совет, детка. Наслаждайся от души — но не верь ни единому его слову.
Кобыла тихонько заржала, и Джессика невольно рассмеялась, но смех застрял в горле и перешел в рыдание. Молодая женщина запрокинула голову и уставилась на безоблачное небо.
— Да провались ты в преисподнюю, Франклин Крэгг! Там тебе и место!
А затем пригнулась к самой шее лошади, покрепче перехватила повод и пустила Голден Леди в галоп.
Франклин стоял во внутреннем дворике, глядя вдаль невидящим взором.
Три дня назад прибыла срочная бандероль, обертка от которой валялась теперь на столике позади него. Франклин уже изучил содержимое, и то, что он искал всю жизнь, теперь покоилось в его портфеле, аккуратно сложенное.
«Я собрал все, что вам нужно», — писал частный детектив.
И действительно в присланных бумагах оказались показания, данные под присягой женщиной, которая работала медсестрой у врача, принимавшего роды у Анхелы Уинстон шестого августа, тридцать пять лет назад. Из показаний следовало, что Анхела родила живого младенца мужеского пола. И еще — свидетельство жены врача, который на смертном одре признался в содеянной подлости: из его фальсифицированного отчета следовало, что ребенок появился на свет мертвым.