- Иномирянин, который Вартараара в замкнутое пространство отправил? Молодец! Странный он какой-то. И что?
- Лизия почувствовала, что с ним плохо. Помоги ему.
- Разумеется! Для тебя все, что угодно, моя госпожа! - Пимена отошла от недавнего общения с гордым Кассионом. Вернее, она и в данный момент продолжала беседовать с этим опытным богом, владельцем трех миров, просто теперь окончательно переключила эмоции. Расщепление сознания - плевая задачка для богов. С чувствами немного сложнее.
- Знаешь, Лиона, я не смогу ему помочь, - сказала, спустя несколько минут.
- Нашла!?
- Как ни странно, да. Он не посвящен никому. Его вероятности переплелись так причудливо, что я не могу их распутать. И не думаю, что кто-то может.
- Где он, что с ним?
- Он в Нигде. Есть такой пласт в реальности на самой границе с тонкими мирами. Еще не умер, но и не совсем жив.
- Хотя бы поговорить с ним можешь? - с надеждой спросила Лиона.
- Не в моих силах. Не обижайся. Я и с Эгнором не могу связаться не из прихоти, я слишком слаба. А просить родственничков себе дороже, ты же знаешь.
- Так я тебе и поверила про Эгнор!
- Не начинай опять! Сколько можно оправдываться? Закрытый мир - не шутка. Я бы давно от тебя избавилась, если могла!
- Дай мне хотя бы поговорить!
- Не могу!
Забушевала буря. Солнце затянуло свинцовыми тучами, ветер с корнями рвал плодовые деревья, легкую беседку снесло. Женщины висели друг против друга в хлопающих, постепенно рвущихся платьях и смотрели друг другу в глаза. Лиона первой отвела взгляд. Не выдержала читать страдания в глазах богини. Пимене действительно было больно. Через мгновенье снова настала та же внешняя идиллия в целой тенистой беседке под ласковым солнышком. К обстановке добавился легкий столик заставленный вазами с фруктами, с графином легкого белого вина и двумя фужерами.
- Прости меня, Пименочка, я сама не своя, когда вспоминаю родных, - виновато сказала Лиона.
- Что ты, я не обижаюсь. Прекрасно понимаю твои чувства, - легко ответила богиня и потянулась к графину, - всего чуточку было больно. Тебе налить?
Как она ненавидела свою пленницу в такие моменты. Боль была ужасной. Еще неизвестно кто у кого в плену. Еле сдержалась, чтобы не показать свои чувства.
Кассион что-то успел заподозрить, хоть продолжалось это во внешнем мире всего мгновенье. Спросил притворно-участливо:
- Тебе плохо, сестрица? Помочь?
Пимена по-сути была содержанкой. Это не так унизительно, как в человеческом мире, но свобода, как ни крути и здесь ущемлялась. Её нельзя изнасиловать, выгнать, лишить корки хлеба, но высокомерное отношение, такое вот открытое притворное участие по отношению к себе ощущать очень противно. Соль в том, что если богу плохо, то это всегда непорядки во внутреннем мире. А если ты не можешь его контролировать, то на что ты годен? Кассион не знал о человеке внутри Пимены.