Привал возле родника растянулся на три дня — как ни торопил с выходом Владимир, его не слушали, и никто не сдвинулся с места. Все отдыхали, охотились на птиц, в изобилии водившихся в округе, ели и спали. Снова ели и снова спали. Ниже по течению устроили помывочную и постирочную. Лишь на четвёртое утро, окончательно распугав всю живность на километр вокруг, приободрившийся народ, понаделав себе на всякий случай деревянных копий и дубинок, тронулся в путь.
Впереди, далеко-далеко, на самом краешке горизонта, появилась едва различимая самым острым зрением тонкая полоска моря.
— Молодцы, девочки! Сегодня все отлично поработали! — Алина, одетая в сногсшибательное танцевальное платье из латиноамериканской программы, хлопнула в ладоши. Женщины остановились и оживлённо зашумели — танцевать нравилось всем. Песнопения у костра народу, в итоге, приелись и Николай, с согласия Ивана, предложил Алине устроить танцевальный кружок, волевым решением записав туда всех жителей посёлка. После двух занятий в кружке осталась одна "молодёжь": Оля, Света, Ксюша, Дима и Юра-студент. Парни, после того как Светка, наконец, определилась, потихоньку помирились и хоть лучшими друзьями не стали, но, по крайней мере, уже не дрались при каждой встрече. Зато все остальные каждый вечер присутствовали на занятиях, с удовольствием наблюдая за танцующими парами. Да и Алина, чувствуя, какими влюбленными глазами на неё смотрит ЕЁ мужчина, каждый вечер выходила в новом платье и туфлях. Народ ошарашено пялился то на сверхэротичные костюмы из "латины", то на белоснежные бальные платья из европейской программы. На фоне плетня кухни, костра и хаты, крытой камышом, смотрелось это шизово.
Поболтав ещё немного, люди разошлись "по домам" спать.
— Солнышко, ты у меня самая красивая на свете! — От переполнявшего его счастья Иван задыхался и говорил банальные вещи — мозги отключались. Дежурить всю ночь возле костра не хотелось совершенно. Хотелось послать всё куда подальше, обнять жену и унести её в палатку. И не вылазить оттуда никогда. Словно прочитав мысли мужчины, женщина нахмурилась и шутливо погрозила ему пальцем.
— Яволь, мой генерал! — Маляренко попытался щёлкнуть каблуками и поплёлся на пост.
"Да! Он — мой! Хм. Так просто…"
Иван подбросил хворосту в костёр и уселся поудобнее. Середина вахты. Поспать бы. Маляренко поёжился — прохладный ночной ветер с моря пробирал. И если днём было всё ещё тепло, а временами — даже жарко, то по ночам уже вовсю ощущалась осень.
— Завтра с утра отпрошусь у Серого, — Иван зевнул. — На море сходим, искупаемся.