— Ладно, с "торпедами" ясно — заборзели и стали опасны. А "бомжи"-то тебе чем не угодили?
— Вот такой я злодей. Ничего не попишешь. А "бомжи"… знаете, сударь — не те это люди.
Лицо у пленника на миг стало странно отрешённым.
"Хотя… если подкормить, да женщин им найти… то… всё может быть"
— Нет, не те. А ещё чего интересного про меня сообщили? — Романов встряхнулся и ожил. В вопросе сквозила ирония.
"Светская беседа, мля. И на психа он вовсе не похож"
Ваня учтиво наклонил голову.
— Ну что вы, сударь. Право слово — боле ничего интересного.
Володя лишь кивнул. Перед ним был человек одного с ним воспитания. Из одного круга. Не имущественного, а духовного. Они понимали друг друга с полуслова.
— Впрочем, — продолжал, притворно вздыхая, Маляренко, — это ничего в наших взаимоотношениях не меняет. Идея напасть на нас была вашей, сударь, и вы сами в этом мне признались.
— Увы и ах! — подхватил игру Романов. — Весьма сожалею.
— Боюсь, что этого совершенно недостаточно. Жаль. Очень жаль с вами так скоро расставаться.
Иван поднялся на ноги, поднял дубинку и уже абсолютно серьёзным тоном продолжил.
— Ну что, давай прощаться. Ты рассказал всё, что мог, и больше ты мне не нужен. Извини.
— Без вариантов? Могу я попробовать предложить ещё что-нибудь?
— Например?
— Я знаю, где мы.
Эти простые четыре слова ударили Ивана по голове похлеще кувалды. Земля поплыла под ногами, которые разом стали ватными.
"Не врёт, сучёныш!"
Маляренко поверил сразу. Слишком умным был его собеседник, чтобы врать на эту тему.
Володя тоже лишний раз убедился в уме этого безымянного мужика. Тот поверил сразу и без оговорок. Он не стал грозить карами и предупреждать об ответственности. Они оба уже всё просчитали и оба знали, что Володе некуда деваться с этой подводной лодки. А единственная надёжда на спасение — вот она, с дубиной, напротив сидит.
— В общину идёшь, как равный, про Машку — забудь. Бабу тебе, какую-никакую, найдём. Все непонятки с местным населением беру на себя. Даю слово. — Иван споро распутывал узлы. — Рассказывай.
Романов застонал — развязанные руки затекли и сильно болели.
— Нет. Не расскажу. Покажу. Иначе ты не поверишь. Это недалеко. На машине за пару часов обернёмся. Ты слово дал. Так?
— Да. — Иван пожал протянутую Владимиром руку.
На следующее утро Иван никуда не поехал — всё тело ломило, и страшно болели все синяки и ссадины. Охающая Алина притащила к палатке вождя, и тот настоятельно, с матом, с шутками-прибаутками и поднесённым к носу Вани кулаком, попросил того не рыпаться, а смирно полежать денёк-другой. К тому, что новенький житель посёлка знает, где они оказались, Николай отнёсся совершенно равнодушно, пожав плечами и заявив, что это всё равно ничего не изменит. На недоумённые взгляды четы Маляренко он пояснил, что если бы там была "калиточка", то, скорее всего, Володи они бы не увидели. А тратить драгоценный бензин для краеведческих поездок — тупость. И вообще, он этому козлу ни хрена не верит. После чего, сославшись на кучу дел и предупредив "чтоб никому ни гу-гу", вождь усвистал восвояси, оставив друга валяться в палатке и скучать.