Философско-эстетические взгляды Джефферса сформировались под воздействием получившей распространение после первой мировой войны концепции «кризиса гуманизма». Знакомство с философией истории О. Шпенглера укрепило в сознании поэта мысль, что отчужденность и взаимная жестокость, ставшие, как он полагал, нормой человеческих отношений, — закономерный результат развития «денежной цивилизации», которую он объявил «врагом человека» и которой, вслед за Шпенглером, предрекал неминуемую гибель. Все поэтическое творчество Джефферса — мрачно-торжественная похоронная песнь «современному человеку». Основной порок своей эпохи Джефферс определял понятием «интроверсия», которое заимствовал у К. Г. Юнга и переосмыслил на свой лад. «Интроверсия», по Джефферсу, — это непомерный индивидуализм, «вовнутрь-направленность», гипертрофированная «страстность» современного человека, которая приводит к тому, что «99 % всей человеческой энергии растрачивается на нескончаемое состязание с себе подобными». Убежденный, что «интровертированность» стала чем-то вроде рокового проклятия человечества, он называл «эксцессы интроверсии» разновидностью «социального инцеста». Эта метафора объясняет, почему наряду с темой насилия, жестокости смерти в его поэзии столь существенное место занимает тема кровосмесительной любви. Феномен «социального инцеста» наиболее глубоко исследуется поэтом в его многочисленных переработках античных драм рока (в частности, «Орестеи» Эсхила и «Ипполита» Еврипида). Как подчеркивал Джефферс, инцест в его поэмах символизирует бесплодные борения страстей, которые переживает человек «нашей урбанистической, машинной цивилизации». Некоторые критики считают самой большой удачей Джефферса вольный перевод трагедии Еврипида «Медея» (1946), которая с успехом была поставлена на Бродвее.
Вторую мировую войну Джефферс расценил как очередное свидетельство грядущего «заката Запада» и уже в 1944 г. утверждал, что «после двух войн непременно разразится и третья». В годы маккартистской истерии пессимизм Джефферса еще более усилился, что нашло отражение в последнем прижизненном сборнике «Хангерфилд и другие стихи» (Hungerfleld and Other Poems, 1954). Программным считается помещенное в книге стихотворение «Антигуманист» (Unhumanist).
Угрюмо-ироническое, а нередко и открыто враждебное отношение Джефферса к современной цивилизации в его поэзии постоянно сочетается с восторженным культом дикой, «обесчеловеченной» природы, восхищенным любованием красотой простейших вещей, что и дало критику А. Уинтерсу основание определить его творческий метод как «декадентски-романтический». Проповедуя идею «отрыва от человечества», Джефферс провозглашал: «Ощущать до конца, понимать до конца, выражать до конца природную красоту — вот единственная задача поэзии». Лучшие стихи Джефферса живописуют суровую красоту безбрежного океана, бездонного неба и величественных скал калифорнийского побережья. Именно здесь поэт обрел свой идеал — «необозримую красоту мира, мира, где нет места человеку». В приобщении к этой гордой и вечной красоте он видел единственный способ предотвратить «крушение» личности.