Пятилетний мальчик, нарисовавший огромные глаза после того, как стал свидетелем жуткого убийства своей матери, не сделал больше ни одного рисунка; вместо этого он со своим психотерапевтом Спенсером Этом играл в разные игры, налаживая связь, основанную на взаимопонимании. Мальчик начал понемногу рассказывать историю убийства, вначале заученно, перечисляя все подробности совершенно одинаково при каждом пересказе. Однако постепенно его повествование становилось более откровенным и лилось свободнее, а тело во время рассказа было меньше напряжено. Одновременно страшные сны со сценой убийства стали реже посещать его, что уже свидетельствовало, по мнению Эта, о некоторой «способности справиться с психической травмой». Мало-помалу их разговор отходил от страхов, оставленных этой травмой, и переходил на то, что происходило с малышом, когда он привыкал к жизни в новом доме со своим отцом. И в конце концов ребенок смог просто говорить о своей повседневной жизни, когда власть психической травмы постепенно сошла на нет.
В заключение, как считает Герман, пациентам необходимо оплакать потерю, вызвавшую психическую травму, будь то телесное повреждение, смерть любимого человека или разрыв отношений, сожаление о каком-то шаге, не сделанном ради спасения кого-то, или просто разглашение секрета, который им доверили. Такое оплакивание, происходящее во время пересказывания тягостных событий, имеет крайне важное назначение: это возможность до некоторой степени освободиться от самой травмы. Это означает, что пациенты, вместо того чтобы вечно оставаться в прошлом, в плену у этого момента, смогут начать смотреть вперед и даже надеяться и заново устраивать свою жизнь, свободную от власти психической травмы, как если бы осуществляемые эмоциональной схемой постоянная рециркуляция и оживление в памяти ужаса, сопутствовавшего травме, были чарами, от которых можно в конце концов освободиться.
Каждая сирена не должна вызывать прилив страха; каждый звук в ночи не должен сопровождаться мгновенным возвращением к пережитому ужасу.
Эффекты последействия или случающиеся время от времени рецидивы симптомов часто сохраняются, но, как утверждает Герман, существуют и характерные признаки того, что с травмой в основном удалось справиться. К ним относятся ослабление физиологических симптомов до контролируемого уровня и способность переносить чувства, обусловленные воспоминаниями об эмоциональной травме. Особенно важно не то, чтобы больше вообще не было вспышек воспоминаний о травме в неподдающиеся контролю моменты, а скорее то, чтобы быть способными обращаться к ним сознательно, как к любым другим воспоминаниям, и — что, возможно, еще важнее — забывать их, как любые другие воспоминания. В конечном итоге это означает построение новой жизни с прочными, доверительными отношениями и системой убеждений, позволяющей отыскивать смысл даже в таком мире, в котором может существовать столько несправедливости. Все это, вместе взятое, и обеспечивает успех при переобучении эмоционального мозга.