Другое различие обнаружилось, когда этим детям исполнился год: матери-защитницы проявляли большую снисходительность и уклончивость, когда надо было ограничить их начинавших ходить детей в тех поступках, которые могли бы оказаться опасными, например, когда они совали в рот предметы, которые могли проглотить. Другие матери, напротив, были чуткими, устанавливая твердые пределы, давая прямые указания, блокируя действия ребенка, настоятельно требуя повиновения.
Так почему же твердость ведет к уменьшению боязливости? Кейган предполагает, что что-то усваивается, когда малыш неуклонно ползет к тому, что кажется ему занимательным предметом (а его матери опасным), а его останавливает ее предостерегающий возглас: «Не подходи к этому!» Ребенка неожиданно заставляют бороться с легкой нерешительностью. Повторение этого испытания сотни и сотни раз на протяжении первого года жизни становится для ребенка непрерывной репетицией столкновения малыми дозами с неожиданным в жизни. Для пугливых детей это именно то столкновение, с которым нужно справиться, а контролируемые дозы как раз подходят для усвоения урока. Когда такое столкновение происходит в присутствии родителей, которые, несмотря на свою любовь, не бросаются подхватывать на руки и утешать малыша по поводу каждого мелкого расстройства, он постепенно научается самостоятельно справляться с подобными моментами. К двум годам, когда этих прежде пугливых ребятишек снова приводили в лабораторию Кейгана, вероятность того, что они разрыдаются, если незнакомый человек неодобрительно взглянет на них или экспериментатор наденет им на руку манжету для измерения кровяного давления, была гораздо меньше.
И Кейган сделал вывод: «Оказывается, матери, защищающие своих чрезвычайно реактивных детей от расстройства и тревожности в надежде на достижение благоприятного результата, усугубляют неуверенность малыша и вызывают противоположный эффект». Иными словами, защитная стратегия приводит к неожиданным неприятным последствиям, лишая пугливых детей всяческой возможности научиться успокаиваться перед лицом чего-то незнакомого и таким образом обрести хоть какую-то власть над своими страхами. На неврологическом уровне это, вероятно, означает, что их предлобные цепи упускают случай научиться альтернативным реакциям на непредвидимый страх; и вместо этого их необузданная пугливость, возможно, усиливается просто из-за повторений.
Напротив, как сообщил мне Кейган, «у детей, ставших менее робкими к моменту прихода в детский сад, родители, но всей видимости, мягким нажимом воздействовали на них, стараясь сделать их более общительными и дружелюбными. И хотя кажется, что такую особенность темперамента изменить труднее, чем другие, — возможно, по причине ее физиологической основы, — на самом деле изменению поддается любое человеческое качество».