В настоящем взрослом мире в большем изобилии водились единороги, чем Прекрасные Принцы.
В настоящей жизни герцог, следующий по значимости за принцем, не побеспокоился даже заключить самую худшую из ведьм в темницу, где ей и место.
В настоящем мире ни один поцелуй не мог превратить закоренелую старую деву в девицу с мечтательным взором. Особенно такой поцелуй, который явно служил заменой тумаку, которым его светлость наградил бы ее, будь она мужчиной.
В любом случае, напомнила себе Лидия, у нее есть дела поважнее, а именно судьба мисс Придо. Которая, видимо, в этот самый момент заливала слезами подушку, бедняжка. Одежду ее можно заменить, так же как и очки, если уж их нельзя починить. И она теперь не одна-одинешенька без друзей, потому что осталась у Лидии.
Но эти драгоценности, дорогой подарок на память… ох, такая потеря, должно быть, глубоко ранила это дитя.
Если бы только этот болван герцог доставил сводню на Боу-стрит, у них была бы великолепная возможность вернуть вещи девушки. Те воры, очевидно, работали в паре с Корали, потому что она уже играла в эту игру прежде. Несколько девочек у сводни были опытными карманницами, а ее драчуны мальчишки без зазрения совести нападали на беззащитных девушек.
Но Эйнсвуду были глубоко безразличны проблемы мисс Придо, потому что он не доблестный герой-рыцарь. Он только выглядел внешне похожим на Прекрасного Принца, и к тому же был беспутной развалиной.
Если бы существовала в мире справедливость, сказала себе Лидия, он обратился бы в жабу, как только его грешный рот коснулся ее губ.
Беспокойная душа мисс Гренвилл утешилась бы, знай она, что лорд Эйнсвуд страдал от гораздо худшего наказания, чем прилюдно превратиться в жабу.
Обычно он всегда был предметом сплетен. Будучи прирожденным баламутом, он почти постоянно находился в самой гуще представления или скандала, или еще чего-нибудь. С тех пор, как он унаследовал титул, весь мир – и особенно газеты – следили за его деятельностью еще более алчно, чем прежде.
Непредвиденные осложнения с Дейном во время брачной ночи последнего, эпизод, касающийся незаконного ребенка Вельзевула неделей позже, поражение в гонках на экипажах в июне извели мили бумаги и тонны чернил. И в той же степени поводом для немилосердных насмешек служили знакомства Вира.
Опубликованные сатирические заметки и карикатуры наравне со скрытыми шутками над его тратами скатывались с него также легко, как он скатывался с бесконечной вереницы шлюх, и столь же легко и мгновенно впоследствии забывались.
Но в предыдущих случаях противниками Вира являлись мужчины, и дела вершились в соответствие с по-мужски спортивными правилами.