Рут с явным облегчением протянула флягу. Подумать только, вот это воспитание! Мужик сказал пей — пьет и без команды не прекращает. Да, если б не лохматость и не мордочка, больше все-таки похожая на обезьянью, чем на человеческую, была б не девушка, а мечта поэта.
Ладно, пошутили мысленно — и хватит. Теперь надо определиться как дальше жить и куда путь держать. Если Рренг не наврал, где-то неподалеку в какой-то крепости окопались мои давние знакомые. Надо б для начала к ним в гости наведаться, разузнать, что интересного в постъядерной Москве произошло за время моего отсутствия.
Девчонку вроде трясти перестало. Глазки под мохнатыми бровками из испуганно-потерянных начали понемногу превращаться в осоловело-бессмысленные. Я оказался прав — огненная вода, жидкое счастье и беда отсталых народов, действовала безотказно во всех мирах. И этот не исключение. Значит, можно вести переговоры.
— Крепость где?
— А?
Блин, надо было раньше флягу отобрать…
— Рут, где крепость, которую Рренг собирается захватить?
— А, к-крепость…
Девчонка усилием воли сфокусировала взгляд и ткнула пальцем в конец улицы.
— Т-там.
Потом обернулась — и добавила, показывая в противоположную сторону:
— Или там…
Замечательно. Как говорил классик, мы всегда в ответе за тех, кого напоили. И, если действие спирта окажется сильнее первобытных установок слушаться мужика как Господа Бога, придется мне тащить зверюшку на себе. А не хотелось бы — весу в ней килограммов семьдесят, не меньше.
— У крепости название есть?
— Наззвание? Есть…
Твою мать…
— Какое?
— Бутыл…рка.
Я вытащил из внутреннего кармана наладонник и быстро вызвал карту. Ее мне перед Переходом загрузил в КПК мой спаситель, друг и учитель, уже много лет живущий на острове среди бескрайних украинских болот. «Бутылрка» — это, скорее всего, Бутырская тюрьма.
Вот оно, карта-копия запроса через спутниковую программу начала двадцать первого века. Поиск «Бутырская тюрьма»…
Ого! Судя по виду сверху, реально не тюрьма, а крепость. И если верить краткой сноске, это целый тюремный замок, построенный еще при Екатерине Второй. Имеет четыре трехэтажные зубчатые башни, усиленные контрфорсами: «Пугачевская», в которой содержался зачинщик одноименного бунта, «Полицейская», «Северная» и «Часовая». Наружные стены также в три этажа, а внутри считай еще одна крепость — тюремные корпуса, расположенные четырехугольником.
Понятно. Если замок в восемнадцатом веке строили, то кирпича наверняка не жалели. Стены небось никакая пушка не возьмет. Ладно, это все лирика. Надо добраться до нее сначала, а потом по ходу дела разберемся что к чему.