Со вздохом облегчения Марионетта выбежала из кафе на улицу и поспешила на Брюер-стрит. В голове бешено крутились самые разные мысли. Неужели Аттилио Моруцци уволил Сильвию? Или что-то похуже?.. Она слегка замедлила шаг, переходя через Руперт-стрит. Верно, около магазина Лино стояли две довольно откровенного вида девицы, вызывая некоторое замешательство среди домохозяек Сохо, зашедших купить макароны. Игнорируя взгляды женщин, многие из которых были ей хорошо знакомы, Марионетта подошла к девицам.
— Я Марионетта, — представилась она. — Я пришла, как только…
Женщина постарше мягко отвела ее в сторону.
— Мы не можем здесь задерживаться, милочка, — начала она. — Хотели лишь сказать, что Сильвия… с ней беда. Она спрашивала тебя, вот мы за тобой и пришли, только твой старик вышвырнул нас.
— Где она?
— Дома. — Та, что помоложе, сжала ярко-красные губы и нервно оглянулась по сторонам. — Пошли, Вайолет, нечего нам здесь болтаться.
И они, торопливо завернув за угол, скрылись в толпе на Грейт-Уиндмилл-стрит. Через секунду, успев дважды вежливо кивнуть двум любопытным итальянкам, Марионетта сообразила, о чем говорили женщины. Сильвия попала в беду! Неважно, что она клялась себе больше не дружить с Сильвией. Сейчас это не имело значения.
Она поспешила в квартал Сент-Джеймс, в тот дом, который итальянцы называли «здание», это было недалеко от магазина. Сильвия жила на первом этаже. Марионетта взбежала по бетонным ступеням, пахнущим побелкой и гнилыми овощами, и быстро направилась по коридору к квартире номер пятьдесят три. Дверь оказалась незапертой, изнутри не доносилось ни звука. Марионетта тихо вошла.
Сильвия спала, свернувшись в клубочек, в бывшей комнате своего отца, которая после его смерти стала ее спальней. Она повернулась лицом к стене, дыхание было громкое и ровное. Марионетта огляделась вокруг, чтобы понять, что с Сильвией, но ничего не обнаружила. Ее подруга попыталась создать в маленькой комнатке некоторый уют, накинув на лампу около кровати пару шифоновых шарфов и повесив на окно новые тюлевые занавески. Но все это лишь подчеркивало убогость жилища. Только сережки на столике да нитка искусственного жемчуга говорили о том, что в очень скромном образе жизни Сильвии произошли небольшие изменения.
Марионетта осторожно приблизилась к кровати.
— Сильвия, — прошептала она, — ты что, плохо себя чувствуешь? Ох! — Девушка вздрогнула. Наклонившись, она увидела лицо подруги, все в ссадинах и синяках, особенно заметных на белой подушке. Один глаз Сильвии слегка приоткрылся. Второй был закрыт, на ресницах запеклась кровь. — Сильвия! Сильвия! Что они с тобой сделали?.. Сильвия попыталась повернуть голову, но лицо ее исказило страдание. Марионетта наклонилась ближе, чтобы обнять подругу, но та закричала от боли. Девушка в ужасе отшатнулась. Вероятно, не только лицо Сильвии было изуродовано. — Я позову врача…