Союз, который предложила она.
Чтобы помочь ему забыть прошлое. Чтобы заставить ее забыть будущее.
Значит, настало время отбросить безумные фантазии.
Дверь открылась как раз в тот момент, когда Абигейл удалось подцепить край губки.
Губка вылетела как раз в тот момент, когда Абигейл поспешно поднялась.
В проеме возникла фигура миссис Томас, окруженная солнечным сиянием и танцующими пылинками.
— Все будет хорошо, дорогая. Мужчины всегда бессовестно пользуются нашими слабостями. Я сказала своему пентюху, что не стоило вас оставлять одну в такую бурю. Теперь мы за вами присмотрим, я и мистер Томас.
Позабыв о губке и залитом слезами лице, Абигейл схватила полотенце и закуталась в него, будто не произошло ничего более неожиданного, чем появление горничной, заставшей хозяйку врасплох.
— Спасибо, миссис Томас. Волноваться нет причин. Я решила вернуться в Лондон. Мои родные соскучились по мне. Буду очень благодарна, если вы поможете мне собрать вещи и отвезете на станцию.
— Поезд уходит через два часа, — сообщила миссис Томас голосом, исполненным участия — чувства, разящего наповал куда вернее, чем презрительное неодобрение, которое полагалось бы питать почтенной замужней женщине к дамочке, сбившейся с пути праведного.
Миссис Томас подняла сорочку Абигейл со смятых простыней.
— Времени хоть отбавляй. Зато у меня чудесные пышки, только что сама пекла, и свежее масло…
— Я не голодна! — резко перебила Абигейл, поняв, что до конца жизни больше не сможет смотреть на масло. И выносить запах бренди.
Она с совершенно неуместным в ее положении достоинством шагнула ближе и приняла сорочку. Миссис Томас скромно отвернулась, когда Абигейл набралась мужества уронить полотенце.
— Я, разумеется, заплачу вам за беспокойство, — пообещала Абигейл, просовывая голову в вырез. — Нет! — внезапно взвизгнула она, испугав старушку. — Оставьте!
Миссис Томас как раз попыталась поднять журнал, вырванный Робертом из рук Абигейл в порыве страсти.
— Это просто книжка, чтобы скоротать время, — пролепетала Абигейл и выхватила журнал из рук ошеломленной женщины.
Подойдя к изножью кровати, она подняла крышку сундучка, бросила туда журнал и пропитанную бренди губку. Потом порылась в ридикюле, нашла ключик, заперла сундук и с деланной улыбкой повернулась к миссис Томас:
— Не поможете мне зашнуровать корсет?
Миссис Томас оказалась неоценимой компаньонкой. Абигейл была одета и вещи уложены, когда до поезда оставалось еще много времени. Пока Абигейл шнуровала свои полусапожки, миссис Томас вынесла горшок и собрала грязное белье. Вместе они опорожнили ванну и подняли два сундука на древнюю двуколку. Абигейл вытерла пальцы платком, подхватила юбки и, взобравшись на металлическую ступеньку, устроилась на потертом кожаном сиденье. Между ногами по‑прежнему все ныло, но боль существовала словно отдельно от нее, принадлежа кому‑то другому.