Пару минут я развлекался тем, что палил из арбалета в белый свет как в копеечку. Но это продолжалось недолго, поток живности иссяк и пулять было уже не в кого.
Все что ли? — подумал я, оглядывая поляну, с телами убитых животных.
Но это было еще не все. Внезапно слева раздался треск, и из лесу выскочило семейство кабанов — кабан, кабаниха и три или четыре кабанчика. Увидев новую цель, охотники радостно дали залп. Кабанчики, визжа, покатились по земле. Однако на кабана и кабаниху залп не произвел никакого впечатления. Они резко остановились, тормозя всеми четырьмя копытами, дружно развернулись в сторону охотников, пару секунд разглядывали врага своими налитыми кровью глазками, хрюкнули и ринулись мстить.
Две огромные туши, полные ярости, стремительно набирая ход, мчались на линию стрелков, нацеливаясь на левый фланг. Я был на правом фланге.
И хорошо, что на правом! — подумал я, услышав вопли ужаса и проклятий, раздавшиеся слева, когда в строй врубились два разгневанных кабана. Что именно там происходило, мне было не видно из-за моих соседей, перекрывавших обзор, но происходило там явно что-то нехорошее для стрелков.
— Ух, ты! Во дают! — подумал я, увидев, как над головами, мешающими увидеть мне место битвы, взлетела задняя часть чьей-то лошади. В верхней точке ее траектории от нее отстыковался всадник и продолжил полет уже в автономе. Вокруг стоял ор и мат. Бежали куда-то слуги с арбалетами и копьями в руках, бестолково метались и ржали лошади. Из леса выскочила свора загонных собак и истерично лая принялась носиться у всех под ногами. Лошадей это взбудоражило еще больше. Сихот меня побери! Где я, кто я, и что я тут делаю? — подумал я, хватаясь за шею своего внезапно пришедшего в волнение коня, старясь не свалится с него. Ор и вопли продолжались несколько минут, затем накал агрессии в голосах пошел на убыль.
Завалили! — понял я и принялся пихать своего коня пятками в брюхо, пытаясь привести его в чувство. Тут какой — то удачно подвернувшийся слуга ухватил его за повод и мы вдвоем, общими усилиями, в конце — концов, его угомонили. Я с удовольствием слез с придурошного животного и пошел смотреть, что там было. Протолкавшись сквозь народ, я вышел на место побоища. На зеленой траве, среди коричневых комьев взрытой земли, лежали две кабаньи туши, три лошади, и пять неподвижных человеческих тел. Еще трое лошадей бились на земле в безуспешных попытках встать и кого-то куда-то тащили под громкие стоны. Кишки, кровища, вонища!
Шы-шыы! — присвистнул от увиденного я, — а неплохо кабанчики погуляли! Что ж, как говорится, зуб за зуб, глаз за глаз, вполне справедливо.