У Веры есть непогрешимый талант: выбирать людей, которые в качестве спутников жизни ей не подходят абсолютно. Хотя не знаю, кто в принципе мог бы подойти. Во-первых, на начало романа мужик должен быть как можно более неустроенным и неприкаянным – в идеале бездомным и пьющим непризнанным гением. Эта женщина начинает делать из него человека, ухаживает за ним, как за больным и капризным ребенком, устраивает на работу, поддерживает материально. И вдруг (момент предугадать невозможно) начинает страстно желать, чтобы ее партнер превратился в супермена-интеллектуала, носил бы ее на руках, снисходительно говорил бы «глупышка моя» и мимоходом неплохо зарабатывал, будучи уже признанным гением. Даже если мужик может все это осуществить, он категорически не желает, поскольку уже избалован Верой до посинения.
Но – главное! – тот же самый супермен должен, как только Вере надоест быть «глупышкой», снова превратиться в ребенка и послушно сидеть с соской во рту и с очередной погремушкой в руках. Сидеть по возможности тихо и не мешать любимой женщине самовыражаться. Не знаю, кто способен на такие метаморфозы…
Потом она страшно переживает: «Ах, ох, никто меня не понимает!» И снова находит какого-нибудь «несчастненького»… И так до бесконечности. Возможно, собственный ребенок ее бы успокоил. Но Вера-то утверждает с безумно подкупающей искренностью, что лишена материнского инстинкта. Я единственный понимаю: врет! Остальные, естественно, верят.
Внезапно мне пришла в голову очередная мысль: если эта умница кого-то действительно сшибла и привезла к себе домой, то, возможно, требуются моя помощь и поддержка. Как бы она ни храбрилась. А я, ревнивый идиот, зациклился на предсказании очередного ее романа…
Срочно развернулся и поехал назад, к Вере. Во дворе увидел, что знакомая «Волга» стоит на обычном месте. Достал из «бардачка» фонарик и пошел уничтожать улики, даже не сомневаясь в их существовании. Внимательно осмотрел передние колеса, капот, крылья. Ничего… Это показалось странным. Заглянул в салон. Там на заднем сиденье мне померещились какие-то темные пятна. И тут вспомнил, что постовой говорил о какой-то якобы стрельбе. По-видимому, перестрелка была. И, наверное, Вера подобрала раненого. А вдруг одного из участников мафиозной разборки? Чувство близкой опасности стало нестерпимо щемящим.
Подняться к ней? Что-то мешало: наверное, чувство, что этого делать пока не следует. Во время нашего телефонного разговора она явно была не одна. Но ни помощи, ни совета не попросила. Почувствовала бы неладное, наверняка нашла бы способ об этом сообщить.