Смотрел не в глаза, не на лицо даже — на руки. Крепкие сухие ладони лежали на скатерти, словно снулые рыбы. Но Леонид знал, как непрочен бывает этот покой. Потому и Гондлу посадил поближе к хозяину. Пусть «девочке Ларисе» первой достанется.
— Но все-таки сомнения разрешите. Вы, товарищ Летешинский, можно сказать, самый старый большевик, если, конечно, Вождя не считать. Вам не только пенсия — музей персональный по чину положен. А держат вас, извините, на птичьих правах. Вроде бы, и свой вы, но без всякого доверия. Только в таком случае человеку справку дают на предмет психического расстройства.
Левая ладонь легко ударила по скатерти.
— Есть еще один случай, Леонид Семенович. Человек может быть и в самом деле болен. У меня бывают припадки, очень, признаться, неприятные. Нечто вроде эпилепсии, выбивает из жизни на два дня, а потом еще целую неделю дико болит голова.
— Эпилептик — не сумасшедший, — негромко констатировала Гондла, глядя в залитое дождем окно.
Леонид кивнул, благодаря за поддержку. Он уже понял, что старый большевик — орех крепкий, сходу не разгрызть. Но может быть, сам откроется?
— Давайте еще раз, — предложил он, — только по порядку. В ненормальные вас определил лично Вождь еще в сибирской ссылке, четверть века назад. Были бы вы провокатором или шпионом, вас бы просто в тайге прикопали. Захотели бы от партии отойти, никто бы мешать не стал. А если бы в уклон впали, то критиковали бы вполне открыто да еще бы в «Искре» пропечатали. Какой делаем вывод?
Пантелеймон Николаевич взглянул на гостя с интересом, но отвечать не стал.
— А вывод такой. Узнали вы что-то, товарищ Летешинский. Или догадались, это в принципе одно и то же. Знание ваше само по себе очень ценно, но для партии совсем ни к чему, мешает даже. В таких случаях принимается единственно верное решение: человека сохранить, но изолировать. Слух, что вы сумасшедший, надежнее, чем тюрьма. Кто больному поверит?
Старый большевик медленно сжал кулаки. Глаза тускло блеснули:
— Не по жандармской линии служите, юноша? Извольте, я и не скрываю. Не так давно ко мне девушка заходила, чтобы архивы мои забрать. Смешная такая, симпатичная, Платоном интересовалась…
— Зотова, — сквозь зубы, процедила Лариса Михайловна.
— Да, Ольга Зотова, от товарища Кима. Я ей все рассказал. У меня есть подозрения, что много лет назад, скорее всего, в 1891 году, известный всем нам Владимир Ульянов умер в Самаре, а вместо него в партию внедрили кого-то другого, возможно, не человека. Демона, инопланетянина, пришельца из Будущего, точно не знаю. Как вы думается, этого достаточно, чтобы попасть в желтый дом?