На мгновение вспомнился вчерашний день. Верить или не верить? В конце концов, ей было все равно. Это была Катина игра. Пожалуй, стоит ее подстеречь около школы и что-нибудь такое выкинуть. Разыграть приход Саши. Тогда стоит получше одеться.
Сестра спала почти до половины девятого, не завтракала, бежала в школу в последнюю минуту, давая возможность Ире нормально собраться, без толкотни побыть в ванной, спокойно посидеть на кухне. Как сейчас. Налить чай, сделать бутерброд. Что бы такое надеть? Юбку, колготки с рисунком и ботики. До школы близко, не замерзнет.
Отец на работе, мать возится в комнате, Ире никто не помешает все сделать обстоятельно…
– Куда ты в таком виде?
Мама? Вот ведь талант появиться в самый неподходящий момент!
– В школу, – раздраженно шепчет Ира, вытаскивая в коридор сумку.
– Юбки покороче не было? А с лицом что?
Приступы материнского инстинкта в родительнице просыпались время от времени, и время это всегда было неудачное.
С лицом у Иры все в порядке, полчаса в ванной провела. Если выскочить быстро, то сестра и не заметит, что пользовалась ее косметикой. Но если мать начнет шуметь, то сестра точно будет в курсе. Поэтому с высоко поднятым подбородком проходим мимо, и марш, марш, вперед!
– Попу отморозишь! – бросает вслед мама, но мяч вне игры.
Ира бежит по ступенькам, все еще неся в себе чувство победы, но стоило ей сделать шаг за дверь, как навалилась тяжесть. Странно – влюбленность делает людей легче воздуха, они начинают летать – так говорят книжки. Ире же словно кто гири в карманы положил. Никакой радости.
Полчаса около школы. Как же холодно! Ира обречена ждать Сергеенко всю оставшуюся жизнь?
– Лисова! Оглохла?
Щукин. Смотрит, а во взгляде удивление. Или это ее удивление отражается в его зрачках?
– Чего не отзываешься?
– А что, уже урок?
– Сама ты урок! – разозлился Лешка. – На педсовет идешь?
На мгновение мир покачнулся. В него никак не помещался первый день октября, громыхающее сердце, желтые березы и странное слово «педсовет».
– Чего уставилась? – У Щукина красный кончик носа и до синевы бледные щеки. Тоже заранее вышел. – Уснула?
– А?
Порыв ветра заставил поежиться. Все-таки она неудачно оделась. Щукин решит, что для него.
На одеревеневших ногах взбежала по ступенькам.
– Пойду, – бросила через плечо.
Там ведь надо что-то говорить. Слова, слова, слова…[1]
Класс равномерно гудел, историк еще не пришел.
Ира кивнула сидящей рядом Ходасян, потянула из сумки тетради с учебником. Катя от входа сразу направилась к ее парте.
– Знаешь, кто ты?
– Главное, я знаю, кто ты. Этого достаточно. – Ира выравнивала уголочек учебника и тетради по парте.