– Венки отодвинь, – шепотом скомандовал Артем, убирая фонарь в карман.
Что ж, луна давала достаточно света.
Венки Дашка оттаскивала к скамеечке, врытой неподалеку. Укладывала аккуратно, уговаривая себя, что все это – необходимость, а после, когда эксгумация завершится, Дашка вернет веночки на место.
Клинки лопат вошли в землю, как в масло, выворачивая ее – свежую, сырую – на траву. Работали молча, слаженно. И Дашка смотрела, как высятся земляные горбы по обе стороны могилы, и не вздрогнула, когда лопата скрежетнула о крышку гроба.
Расчищали.
– Поднимаем? – Артем отложил лопату и вытер пот.
А ему ведь тоже не по себе. Он смерти боится и не готов увидеть, что происходит с телом после похорон. Дашка и сама не готова.
– Дарья, принеси сумку, – попросил Адам.
Принесла. Подала и приняла марлевую повязку, от которой исходил резкий химический запах.
– Спустись.
Ну уж нет. В могилу – в чужую разрытую могилу! – она не полезет.
– Я не справлюсь без твоей помощи, – Адам надел маску и натянул перчатки. – Одного фонаря будет мало.
Дашка съехала по склону, и комочки земли громко застучали по крышке гроба. Края ямы показались невообразимо высокими, и Дашка оцепенела: а если они не смогут выбраться? Застрянут? До утра? А то и навечно?
– Спокойно, – Артем коснулся ладони. – Просто стой и держи фонарь.
Она не справится. Ей бы в машине пересидеть, думая о вечном.
Фонарь оказался увесистым и широким, держать его пришлось обеими руками.
– Дышать лучше ртом, – запоздало предупредил Адам и дернул крышку.
Ну конечно, та поддалась сразу, и Дашка прижалась к сырой земляной стене, закрыла глаза и дышала, пропуская сквозь легкие сладкий смрад разложения. Артем был рядом.
Чертов мальчишка был рядом и тоже держал фонарь. И Дашку поддерживал под локоть. Дескать, я здесь, не волнуйся, все нормально… Какое нормально? Разве это нормально?
Ртом дышать надо. Сквозь мелкое сито марли. И не смотреть.
– Даша, посмотри.
Ни за что!
– Дарья, пожалуйста, посмотри, – повторил просьбу Адам.
Нет, он точно псих. И из Дашки психа сделает. Параноика шизоидного. Или шизоида параноидального, не суть важно.
– Дарья, это всего-навсего тело. Белково-углеводная оболочка на ранней стадии разложения. Оно не обладает волей и не способно причинить вреда. Естественное отвращение преодолимо. – Голос Адама оставался спокоен и сух. – И тебе прежде случалось видеть мертвецов в гораздо худшем состоянии.
Раньше. Как правило, при свете дня и в окружении, которое не способствует возникновению нерабочих мыслей.
Артем отпустил Дашкин локоть, подвинулся к гробу и присвистнул: