— Не понял, — тряхнул я головой.
— Да видишь ли… В этом клубе фейс-контроль работает с точностью до наоборот. Ты же проходил мимо сканера?
— Ну да. А что?
— А то, что смог пройти ты в заведение исключительно потому, что файл с твоим портретом лежал у них на сервере. Рядом с портретами всех остальных постоянных клиентов.
В голове моей произошло что-то такое, что походило на короткое замыкание: путаные нити, ниточки и обрывки всех странных коллизий, беспорядочно сматывавшихся в клубок все это время, плавно развернулись и, сойдясь концами в одной точке, заискрились.
— Ты что-то говорил насчет выпить? — произнес я, с трудом узнавая собственный голос, который будто бы не имел выхода вовне, а тяжело ворочался внутри черепной коробки.
— Водка? Пиво? Коньяк?
— Коньяк.
Отар поднялся, прошел мимо меня к выходу и, остановившись на пороге берлоги, спросил:
— Ты в порядке?
— Да. Плесни мне немного. Да и себе тоже.
Мой чуткий нюх сразу уловил отменный букет напитка, имевшего оттенок мореного дуба. И тепло пошло по жилам, кажется, еще до того, как я поднес рюмку ко рту.
— Это настоящий армянский, — сказал Отар.
— Я чувствую.
— Что-то не так?
— С чего ты взял?
— Ты бы на себя посмотрел со стороны, когда я тебе сказал про действие фейс-контроля. Ты просто одеревенел.
— А-а-а, — кивнул я. — Да-да. Одеревенел. Оно и к лучшему.
— Вон как? И что в этом хорошего?
— В таком состоянии я начинаю жить растительной жизнью и становлюсь опасным для окружающих. Стало быть, у меня есть шанс сохраниться. Давай выпьем.
Глоток терпкого, имевшего какой-то суховатый древесный Привкус коньяка, должно быть отменно крепкого, но никак не проявлявшего свой высокий градус — вот оно, настоящее качество! — понемногу возвращал мне способность соображать. Не мигая глядя в бездонную черноту стекол, скрывавших левый зрячий Отара и правый незрячий, вытекший когда-то из глазницы голубоватым моллюском, я тихо произнес:
— Роскошная тетка в широкой шляпе и Мальвина.
Я закурил и, сделав еще один глоток, добавил:
— Каменное лицо, стильный наряд из дорогого бутика, светский раут под открытым небом, странствие по кабакам, где тебя предъявляют окружающим, словно визитную карточку, и наконец свист разрывного каштана над ухом.
Еще один глоток коньяка окончательно привел меня в чувство, и я, вздохнув, постучал согнутым пальцем по краешку стола:
— Черт возьми, Люка едва не накаркала!
Отар, все это время плавным круговым движением кисти взбалтывавший коньяк, медленно поднес наконец рюмку к губам, пригубил и усмехнулся:
— Все это очень увлекательно. Но может быть, введешь меня в курс дела — по пунктам?