Он неторопливо поднялся из травы, потянулся, разминая суставы, поморщился и коротко зевнул, словно в предчувствии Муторной, рутинной работы, поднял винтовку, еще раз осмотрел полянку через окуляр прицела. Из автобуса между тем вытаскивали гроб, ставили на подставки, а от толпы, вспухшей плотным темным овалом вокруг могильной ямы, один за другим отделялись люди, вставали в головах у покойника. Протяжные, плавно раскачивающиеся слова с тихим шелестом, словно опадающие листья, ложились на желтое лицо лежащего в гробу генерала, обряженного в парадный мундир.
Он усмехнулся и мотнул головой, не глядя опуская руку в футляр и извлекая из него черный напульсник, в котором туго вспухали три вытянутых чехольчика снайперского патронташа. Укрепив напульсник на запястье левой руки, он опять глянул на полянку: траурные речи там уже иссякли, знакомые мне землекопы и еще двое добровольцев из числа прощающихся, пропустив под днище домовины две широкие брезентовые ленты, начали медленно опускать гроб в яму.
Возникла Люка в строгом густо-фиолетовом платье, коротко переговорила с лет сорока грузным человеком, поддерживавшим за локоть крохотную седую женщину, как видно, вдову, на минуту пропала из вида и потом опять появилась, встала в сторонке, чтобы не мешать проходу к могиле отделения солдат, ведомых молоденьким, сильно нервничавшим лейтенантом.
Он осторожно вытащил из ячейки патронташа патрон, с любовью повертел его перед глазами, потом приблизил к лицу и коротко дыхнул на наконечник, словно разогревая коническое жало теплом дыхания, — что ж, это в порядке вещей, профессиональные стрелки, как правило, народ суеверный, и у каждого есть свои приметы. Эта была из разряда хрестоматийных — говорят, на пулю надо вот так легонько дунуть, чтоб ей верней летелось.
Он вставил патрон в патронник, я вышел из своего укрытия за мусорной кучей и спросил:
— Друг, закурить не найдется?
Показалось, что все это длилось бесконечно долго: ленивый поворот его головы на голос, косой взгляд через плечо, припухание сужающихся в едком прищуре век и мое невыносимо долгое кистевое движение, отпускающее на волю одну из «ласточек» фирмы «Глок», — на самом деле все произошло в доли секунды, и «ласточка» четко клюнула его стальным клювом в правое плечо. В его глазах метнулся промельк какого-то простого человеческого чувства, напоминавшего искреннее изумление, и только потом ощущение острой боли слегка замутило его взгляд — сквозь стиснутые зубы он шумно втянул в себя воздух, но не вскрикнул и даже легким стоном не выдал местоположение своего гнезда. Это был сильный противник, наверное, я его недооценил, — я, но не растительный инстинкт, который подтолкнул руку, отпускающую в полет еще одну «ласточку», смачно тюкнувшую его в левую руку. Третья пробила ногу чуть выше коленного сустава, и это был хороший бросок: острое жало вспороло сухожилие, надежно избавив его от желания упражняться в ходьбе или тем более беге.