Она затихает, замыкается в себе.
Детей, играющих в развалинах, больше не слышно. Они наконец куда-то разбежались.
Женщина появляется опять. Волосы растрепаны. Взгляд блуждающий. Пройдя по стеночке, она мягко оседает на пол рядом с головой мужчины. «Не знаю, что со мной. Силы тают день ото дня. Как и моя вера. Ты должен меня понять». Она гладит его. «Ты ведь можешь думать, слышать, видеть… видеть меня, слышать меня…» Она прижимается спиной к стене и сидит так долго — быть может, дюжину оборотов четок, словно по-прежнему перебирает их в ритме дыхания мужа, — время для раздумья, обследования потаенных уголков ее жизни, чтобы потом вернуться с воспоминаниями: «Ты никогда не слушал меня, ты никогда не слышал меня! Мы никогда не говорили с тобой о таком! Мы женаты больше десяти лет, а жили вместе от силы года два или три. Что, не так?» Она подсчитывает: «Да, десять с половиной лет супружества и три года совместной жизни! Вот теперь я сосчитала. Сегодня я во всем перед собой отчитываюсь!» Улыбка. Нет, кривая и быстрая гримаса, она заменой тысяче сожалений, упреков… Но сразу следом воспоминания овладевают ею: «В те годы я даже и не спрашивала себя, почему тебя нет. Тебя не было, что в этом такого особенного! Ты был на фронте. Ты сражался за свободу, во имя Аллаха! Этим все оправдывалось. Это придавало мне надежд и вселяло гордость. В каком-то смысле ты все-таки здесь был. В каждом из нас». У нее задумчивый взгляд, словно пронизывающий прошлое и воскрешающий его… «Твоя мать с ее грудями-громадами пришла к нам просить руки моей младшей сестры. А ее очередь выходить замуж еще не пришла. Очередь-то была моя. И твоя мать просто ответила: «Ладненько, возьмем эту, и дело с концом!» И уставила свой толстенный указательный палец прямо в меня, когда я разливала чай. Я так перепугалась, что чайник выронила». Она закрывает лицо руками. Может, от стыда, или чтобы прогнать видение свекрови, которая наверняка вдоволь посмеялась тогда над ней. «А ты, ты даже ничего не знал. Мой отец, который только этого и ждал, не чинясь, согласился в ту же секунду. Ему-то было абсолютно наплевать, что тебя нет! Да кто ты на самом деле и был-то? Этого никто не знал. Мы все называли тебя только одним словом: Герой! И, как все герои, ты был где-то далеко, не с нами! Как чудесно для семнадцатилетней девушки стать невестой героя. Я говорила себе: Бога тоже не видать, но ведь я Его люблю, я в Него верю… Короче говоря, они обстряпали нашу помолвку без жениха! Твоя мать все твердила: «Ладненько, победа не за горами! Войне скоро конец, вот придет освобождение и мой сын вернется!