– Ищите, господа, хорошенько ищите. Не зря же королева тратит деньги на ваше содержание!
Но улыбка слетела с его губ, когда из сундучка извлекли небольшую шкатулку розового дерева в золотой оправе. На крышке шкатулки красовалось миниатюрное изображение Вестминстерского дворца.
– Здесь личная переписка,– проговорил англичанин, стараясь скрыть волнение.
Начальник таможни смерил молодого человека недоверчивым взглядом и требовательно произнес:
– Дайте ключ от шкатулки.
– Но зачем?
– У меня приказ королевы.
– Какое дело французской королеве до моих писем к матери?
– Дайте ключ, господин Сейфолк. Если в шкатулке и впрямь находятся только письма к матери, вам нечего бояться.
Англичанин нехотя протянул ключ. Таможенник открыл шкатулку, извлек оттуда одно-единственное письмо и принялся читать его вслух:
«Дорогая матушка!
Наконец-то собрался Вам написать. Вот уже около месяца я живу во Франции и нахожу, что страна просто восхитительна. Да и невозможно думать иначе, глядя на жизнерадостные лица крестьян и ремесленников, на благородные и счастливые лица французских аристократов. Все они благословляют царствование Марии Медичи, и это не удивительно, ведь королева, несмотря на тяжкое бремя своего вдовства, правит своим народом мудро и справедливо. Но Господь наделил эту великодушную правительницу кроме таланта управлять еще одним талантом: подбирать министров. Вокруг Марии Медичи сплотились все выдающиеся люди этого государства, и королева, опираясь на их поддержку и советы, завоевала всеобщую любовь и признательность французского народа…»
Таможенник недоверчиво взглянул на англичанина.
– Что-то не так,– осведомился Сейфолк с любезной улыбкой.– Вы с чем-то не согласны?
– Сударь, а почему вы не отправили это письмо почтой?
– Я забыл про него,– невозмутимо ответил англичанин,– забыл. Письмо случайно затерялось среди других бумаг, а когда я нашел его, то отправлять уже было поздно.
– Так, хорошо. А почему письмо написано по-французски?
– А на каком языке, по-вашему, я должен был писать?
– Думаю, что на родном. Ведь это удобнее.
– Ну, для вас это, может, и удобнее, а для меня наоборот. Я владею несколькими языками, сэр. Из Мадрида я пишу по-испански, а из Парижа – по-французски. Что же в этом удивительного?
– Очень странные у вас привычки, сударь.
– Ничуть, сэр. Моя матушка всегда хотела, чтобы я в совершенстве знал французский, поэтому всю переписку с ней я веду только на этом языке. Да и вам, согласитесь, было удобнее читать мое письмо, ведь английским, насколько я понял, вы неважно владеете. Так чем же вы недовольны, сударь?