Стражники тут же набросились на старуху. Они повалили ее на землю и силой принялись запихивать ей в рот кляп. Несчастная стонала и не пыталась сопротивляться, но все же один из удальцов ударил ведьму с размаху по лицу.
– Зачем, Робин? Ты же ей зубы выбил…– Молодой стражник осуждающе смотрел на своего товарища.
– А для чего ей теперь зубы-то? Обедать ей уже не придется! – оскалился Робин.
Старуха продолжала извиваться и жалобно скулить. Когда солдаты подняли ее с мостовой, все увидели, как белая тряпка, торчащая изо рта жертвы, приобретает красный цвет.
– Ведьма, ведьма! Она пила кровь наших младенцев! – послышались вопли в толпе.
– На костер ее! Сжечь ведьму!
– Сжечь!!!
В осужденных полетели камни. Матери молоденькой девушки разбили голову, но она не издала ни звука, а лишь прижала к ране ладонь. Алая кровь струилась по ее пальцам, пачкая грубую белую рубаху.
– Сжечь ведьму! Сжечь!…
Солдаты пытались сдерживать бушующую толпу, но несколько смельчаков все же прорвались к обреченным и схватили младшую за волосы. Их тут же принялись оттаскивать, но нарушители порядка не выпускали из рук волосы отчаянно кричавшей девушки, которую тянули назад два дюжих солдата.
– Кричит…– злобно прошептала одна из цыганок.
– Неужели ведьме может быть больно? – наивно спросила молоденькая молочница.
Наконец ретивых протестантов удалось оторвать от несчастной. Они тут же принялись сбывать с рук отвоеванные трофеи.
– Кому нужны волосы ведьмы!? Покупайте волосы ведьмы! Они приносят счастье!
Но капитан Стоун, подоспевший на помощь своим солдатам, ударил одного из продавцов рукояткой шпаги и заставил его замолчать.
– Завтра торговать будешь… Сегодня не базарный день!
Пока женщин привязывали к столбам, под которыми были уложены дрова и солома, какой-то хилый человечек принялся читать приговор. Его слабенький голосок почти нельзя было услышать из-за возни, поднятой в первых рядах зрителей.
– Теперь ведьмы должны покаяться,– сообщила одна из крестьянок своей подруге.
– Откуда ты знаешь?
– Да я уже много раз видела, как сжигают колдунов,– с гордостью ответила крестьянка.
Первой слова покаяния должна была произнести старуха, глаза которой пылали мрачным огнем ненависти. Но ревностные служители правосудия, посовещавшись между собой, решили, что опасно предоставлять слово ведьме, осмелившейся проклинать короля, и зрителям объявили, что старуха лишается последнего слова.
В толпе прокатился ропот разочарования, но тут же смолк. Все внимали чистому и звонкому голосу самой молодой ведьмы. Девушка не переставала всхлипывать и временами путала слова.