Вали давно нет в нашей охранной конторе — ходили слухи, что он перебрался на жительство за границу. Но и это неважно.
Важно другое: именно Валя Ковтун — после того как меня с позором вышибли из конторы — занял мое место личного охранника клиента, которому я как-то под горячую руку свернул челюсть.
Раздумывая об этом, я отвлекся от наблюдения за дорогой и легонько тюкнул в зад притормозивший на перекрестке у площади красный «жигуль». Никакого урона нашим машинам этот легкий тычок не нанес, и тем не менее из красного автомобиля вывалился могучий молодой человек, в тяжелой, косолапой, валко раскачанной походке которого угадывалось родство с Ursus arctos, а точнее, с тем подвидом, который объединяет медведей гризли.
Я опустил стекло со своей стороны.
— Ты чего, придурок? — гулко прогудел он.
— Отвали, — глядя перед собой, отозвался я, — иначе я тебя закопаю.
Наверное, в моем тоне было что-то такое, отчего молодой человек без лишних слов вернулся в свою машину.
Я усмехнулся про себя. «Отвали, иначе закопаю» — это ведь любимая фраза Вали Ковтуна.
— Как хорошо, что ты позвонил. Я уже начала беспокоиться. И даже выпила немного водки, чтобы расслабиться, как ты учил меня. Совсем немножечко, два птичьих глотка. Знаешь, это помогает…
Я лег на диван, прижав телефонную трубку к уху, и уставился в потолок, по которому прополз отблеск желтоватого света, брошенного фарами припозднившегося автомобиля, завернувшего во двор.
— Беспокоиться? С какой стати?
— Я же говорила, что чувствую тебя… И мне кажется, даже вижу. Сейчас ты лежишь на диване и смотришь в потолок… Ну, я угадала? Угадала, угадала, не отпирайся!..
Она помолчала, тихо дыша в трубку, и мне почудилось, что за особым ритмом этого дыхания, его настроением угадывается движение ее губ, напоминающее слабую улыбку.
— Просто у меня очень острый слух. Мне кажется, я слышу то, что обычному человеческому слуху недоступно.
Выходит, мы родственные души, подумал я.
— Просто человек, разговаривающий лежа, дышит иначе. Его голос неуловимо меняется, делается глуше, что ли… Вот я и предположила, что ты сейчас лежишь.
Я тихо рассмеялся:
— Какой же ты чуткий, внимательный и умный зверек!
— Ну иди ко мне. Не бойся, Шерлок не станет ворчать, он уже спит. Свернулся уютным калачиком на подстилке около моей кровати и тихонько посапывает во сне. А иногда поскуливает, — скорее всего, он во сне на кого-то ругается. Вот я думаю — а что за сны ему снятся? Ведь снится же что-то…
— Конечно, снится, всему живому что-то видится во снах: зыбкие, туманные образы, прорастающие из прошлого.