И неудивительно — эти двое знали друг друга больше тридцати лет, и были друзьями. Князь доверял своему товарищу, вместе с которым они прошли многое, начиная с первых лет армейской службы и кончая кровавой борьбой за власть над Питерским княжеством, но он знал старинное изречение, гласившее: "Тайна, известная двоим, перестаёт быть тайной". У нового средневековья были чуткие электронные уши, и князь Владислав промолчал.
Над заливом летел снег, скрывая не только фарватер и кронштадские форты, но даже очертания княжеского дворца за спинами двух людей, стоявших у самой кромки воды.
— Я могу не вернуться, сын, и даже, скорее всего, не вернусь, — сказал старший.
— Зачем, отец? — спросил младший.
— Так надо. Слушай и не перебивай. Если я не вернусь, ты примешь княжение. Тебе уже двадцать пять — это возраст для мужчины и воина. Ты знаешь всё, что должен знать, а остальное в твоих руках. Ты знаешь, кого опасаться…
— Торговцев. И тех из бояр и воевод, имена которых ты назвал.
— Верно. И ты знаешь, на кого можно опереться…
— Знаю. На чернокнижников — на тех, имена которых мне теперь известны.
— Да. Эти люди надёжны — они не подвержены болезненному властолюбию. И может быть, за ними будущее…
Князь замолчал, всматриваясь в извивы снежных струй, словно пытаясь прочесть по ним свою судьбу.
— Отец, — голос княжича чуть дрогнул. — Так ли необходимо тебе идти в бой самому? Поручи командование полевой армией любому из твоих проверенных воевод — они сделают всё не хуже, а может быть, и лучше тебя. Пошли, наконец, меня!
— Я должен идти сам. Почему? Потому что я князь, и этим всё сказано. А ты будешь хранить город. Почему? Потому что сыновья не должны умирать раньше своих отцов — это несправедливо. Но я всё-таки постараюсь вернуться, — Владислав улыбнулся, — должен же я дожить до внуков, а? Пошли-ка домой, сын, — холодно, чёрт бы побрал эту нашу питерскую погоду…
…Тяжёлые самоходки "PzH 2000", задрав к небу восьмиметровые стволы, методично выбрасывали шестидюймовые снаряды, нащупывая цели на противоположном берегу озера. Пушки могли выдавать до десяти выстрелов в минуту, но приходилось экономить боезапас, растраченный в Польше и Прибалтике, — за спиной легионеров фон дер Танна не было нынче военных заводов, бесперебойно снабжавших войска всем необходимым, и Шарнхорст лично распределял снаряды и патроны между группами "Норд" и "Зюйд" чуть ли не поштучно.
Фон дер Танн раздражённо почесал переносицу. Задержка у Чудского озера серьёзно нарушала планы всей восточной компании, расписанной по дням и по часам. Несмотря на яростные обстрелы, русские держались: стоило появиться на льду бронемашинам разведки, как вроде бы вымерший восточный берег оживал. Откуда-то из-за пологих песчаных дюн начинала бить артиллерия, и скользили надо льдом реактивные противотанковые снаряды, безошибочно находя цель. Обойти позиции русских по лесистому заснеженному бездорожью не представлялось возможным — для этого пришлось бы делать многокилометровый крюк и терять драгоценное время, — провалилась и попытка выбросить вертолётный десант в тылу противника, вцепившегося в мёрзлый берег и не собиравшегося отступать. Оказывается, у питерского князя имелась кое-какая авиация — это запоздалое знание стоило фон дер Танну нескольких сбитых самолётов и вертолётов, — мешавшая залить русские траншеи напалмом и забросать их с воздуха термобарическими бомбами, были и зенитные комплексы. Тевтонам оставалось только вести затяжную огневую дуэль на истощение, обменивая "донары" на "спруты" и "ларсы" на "грады". Массированная лобовая атака на неподавленную оборону по открытому и насквозь простреливаемому пространству замёрзшего озера была чревата очень тяжёлыми потерями, чего фон дер Танн не мог себе позволить.