— Э-э-э… — начал я. — А, собственно, чему обязан?
Меня самого удивила высокопарная манера моей речи, но что делать? — опыт разговоров с бабайками отсутствовал у меня напрочь.
— Вы сами меня позвали, — сказала бабайка и спрыгнула на пол.
— Я позвал? — удивился я.
— Ну если быть точными, то позвал меня Никита, — сказала бабайка. — А вы не возражали.
Да… действительно не возражал. Бабайка шла по комнате, разглядывая книжные полки, и неторопливо говорила.
— А у вас уютно. Такой милый, домашний беспорядок… о! Ленин! Очень интересный писатель… Не переживайте, вы всё правильно сделали. Особенно Никита.
— А что сделал Никита? — спросил я.
— Он сказал, что я хороший. Это очень важная оговорка.
Тут бабайка остановилась, посмотрела на меня, и я обмер; всё вокруг стало большим, много больше, чем я. Мне показалось, что я заглянул в пасть, наполненную огромными, острыми как бритва зубами, в глубине которой клокотало что-то багровое. На моё счастье, длилось это недолго, и, когда я очухался, всё стало как прежде, и бабайка снова была похожа на медвежонка-интеллигента.
— Теперь вы понимаете? — спросила бабайка.
— Да, — сказал я. Сердце моё билось гулко и часто, и по спине стекала струйка холодного пота. Пикнул и отключился компьютер.
Сам.
Стало тихо.
Стоп, подумал я, это всё хорошо и даже прекрасно, но как она сюда попала?
— А как вы сюда попали? — сказал я, и при этом отметил отвлечённо, что сейчас моё «вы» прозвучало намного более уместно, нежели минуту назад.
Бабайка посмотрела на меня с интересом, и сказала:
— Через дверь. Я постучал, а вы открыли.
Было видно, что бабайка сильно хочет что-то спросить, и она не удержалась:
— А вы водку пьёте?
— Нет… То есть пью, но редко и мало.
Обалдеть, меня подозревают в пьянстве. И кто?
— Это хорошо, — серьёзно сказала бабайка, и без всякой связи добавила. — Никита у вас славный мальчик.
— Погодите, — сказал я. — Вы ж не ответили на мой вопрос.
— Ответил, — сказала бабайка.
— Так это же был стол!
— Ну и что. Топологически я был не в квартире.
Я не стал выяснять, откуда она знает топологию. Были вопросы посерьёзнее.
— Хорошо… допустим, — сказал я.
— Чего тут допускать? — удивилась бабайка. — Допустим, солнце встаёт на востоке. Допустим, небо синее.
Похоже, она меня передразнивала.
— Вам самому-то не смешно?
— Хэ-хэ-хэ, — неуверенно хихикнул я. — Честно говоря, не очень.
И тут я услышал, как сын мой кричит: «Папа! Папочка!». В самом деле, подумал я, давно что-то Никита ко мне не заскакивал, минут десять аж прошло… и тут я спохватился.
— Прячьтесь!
— С какой стати? — удивилась бабайка.