Сезар сел, потом встал, опираясь на руку Трюшона, и тут же согнулся, прижимая ладонь к животу. Журналист на него подозрительно смотрел.
– Что с вами? Как это он вас с одного удара уложил? Вы же воин ого-го, я помню!
– Неудачно попал по метке Угря.
– А, черт. Идемте, я вас до дому доведу. Надеюсь, квартира ваша не на борту судна в темном море?
– Погодите, – с усилием выпрямившись, Сезар шагнул к сидевшему у столба Задире Пьеру; тот глянул бешеным красным взглядом, заелозил сапогами по грязи, попытался встать, но не вышло.
– Ты… ублюдок…
– Сударь, – холодно спросил у него виконт, – вы хотя бы понимаете, что вас сейчас едва не подстрелили?
– А может, вас? – сказал журналист. – Врагов у вас тут, я посмотрю, предостаточно, ваша светлость.
– Он стрелял дважды. Два пистолета. Первый выстрел, когда я уже упал; хорошо, он мог нажимать на спусковой крючок, когда я падал, и потому промахнулся. Но второй выстрел был через три секунды, у неизвестного имелось время понять, кто именно стоит на ногах, а кто лежит в грязи. Он стрелял в Задиру Пьера.
– Это объяснимо, – фыркнул Трюшон, с неприязнью глядя на лежавшего пьяницу-лейтенанта. – По мне, так лучше бы прикончил. Его врагов уж больше, чем ваших, могу мамой поклясться. Идемте.
– Подождите. Давайте оттащим Задиру Пьера в трактир или позовем его товарищей. Кажется, сержант из роты лейтенанта де Бриссона здесь, я видел его мельком; сдадим ему на руки начальника, пускай заботится.
– Излишне вы, виконт, добрый, – посетовал Трюшон. – Все бы вам людям помогать. Эх, на что не пойдешь ради интервью. Беремся.
Пока шагали на квартиру, Сезар почти перестал горбиться. Трюшон все распространялся по поводу виконтового безрассудства и умения находить неприятности на свою голову.
– Вы сколько пробыли в полку?
– Это третий день. Двое суток.
– Поздравляю, – в голосе Трюшона ехидства хватило бы на десяток светских острословов. – И уже успели обзавестись впечатляющим количеством врагов и поклонников.
– До капитана де Эмона мне далеко, – буркнул Сезар.
– Это кто еще такой?
– Наш покойничек. Я сейчас вам расскажу, только дойдем.
Но поговорить сразу им не удалось. Потому что когда виконт, пройдя коридором, распахнул дверь в свою комнату, то едва не споткнулся о мертвого Флорана.
Камердинер лежал животом на полу, повернув голову, так что было видно его удивленное лицо, не сумевшее в смерти сохранить присущую Флорану невозмутимость. Сезар отступил на шажок, отодвинув назад тут же умолкнувшего Трюшона, и присел на корточки. Коснулся шеи мертвеца, подержал немного пальцы, потом закрыл ему глаза. Крови натекло много: Флорану перерезали горло. Кровь была на столе, и на стуле, и немного на стенах, и целая лужа – на полу.