– Зато мы имеем труп.
– Жаль вашего камердинера. Хороший был человек.
– Второй адъютант! – не выдержал Тьерри, которого происходящее начало раздражать. – Что здесь такое, вы объяснитесь, наконец?!
Сезар на всякий случай глянул на его сапоги. Сухие и чистые.
– Думаю, вам лучше спросить у полковника, когда он приедет, – вежливо ответил виконт. – Я не имею полномочий об этом распространяться. Но имею полномочия у вас спросить: вы видели кого-нибудь в последние полчаса?
Тьерри несколько растерялся.
– Нет. Я присматривал за вашей служанкой, я уже сказал. Мы разговаривали, я никого не видел и не слышал.
– Разговаривали? – Сезар приподнял бровь.
Де Симон несколько смутился.
– Ну, я разговаривал. Она слушала и кивала.
Виконт огляделся еще раз, чтобы убедиться, что ничего не упустил и все как следует запомнил, и произнес:
– Хорошо. А теперь нужно навести здесь порядок, тело убрать, пол снова вымыть. Вы трое – свидетели того, что мы сейчас увидели. Посмотрите внимательно и запомните.
Де Симон поджал губы (не понравилось, видать, что Сезар командует, но виконту сейчас было не до тонкостей), окинул глазами комнату и ушел, пообещав позвать солдат. Мари, стоявшая за плечом Трюшона, выглядела растерянной и бледной. Казалось, она вот-вот заплачет.
– Ну и дела, ваша светлость! – заметил журналист. – И об этом я не могу написать ни строчки! Ну и дела!
Прошло не менее двух часов, и уже миновала полночь, когда Сезар и Трюшон, наконец, уселись за стол в чисто вымытой комнате. Труп Флорана убрали и снесли в подвал одного из домов, где хранили мертвые тела, чтобы похоронить завтра утром. Виконт имел короткое объяснение с полковником, весьма недовольным тем, что убийца до сих пор разгуливает на свободе, да еще и режет верных слуг. Поэтому Сезару пришлось пообещать завершить дело как можно скорее. Трюшон терпеливо ждал, пока закончатся все формальности, а Мари отмоет пол, стены и стол от крови Флорана. Сейчас женщина спала на своей узкой лежанке во флигеле, расстроенная и измученная. Она так ни слова и не сказала.
– Что же, – произнес Трюшон, когда виконт уселся напротив него за стол, и вино, купленное в трактире, разлили по стаканам, – говорите теперь.
И Сезар начал.
Он поведал журналисту все без утайки – даже полковник многого не знал. Рассказал о де Эмоне, любителе женщин, рассказал о женщинах и о том, что их связывало с капитаном, рассказал о его друзьях… Когда Сезар закончил говорить, бутылка опустела, нетрезвый Трюшон же пребывал в глубокой задумчивости.
– Вы правы, – сказал он, – тут все чертовски запутанно. И я понимаю, отчего вы не желаете, чтобы об этом кто-то узнал. Кроме того, что задета честь полка, есть еще и честь дам. Вы ведь и полковнику не докладывали, что его любимый капитан их обхаживал, да?