Всеволод Абдулов с пристальным вниманием, даже с некоторой ревностью, всматривался в людей, окружавших друга. Знал, что Высоцкий был человеком настроения. Говорил: «Сложно какие-то поправки внести – почему именно в тот момент Володя… предпочитал общаться близко с тем-то и тем-то… Кто-то становился ближе в определенный момент, потом отходил на задний план, появлялся новый товарищ. Его нельзя в чем-то обвинить. Достаточно долгие и нежные были отношения с Ваней Дыховичным. Затем сближение с Валерием Золотухиным… «Хозяин тайги» и «Интервенция». Три года это сближение длилось…»
Абдулов с легкостью объяснял, почему Высоцкий, отвечая на вопрос анкеты «Кто твой друг?», написал «Золотухин»: «Просто, может быть, в этот момент вошел со сцены Золотухин – вот он и написал… Вот с Веней Смеховым никогда не было близких отношений. Были совместные выступления, работа общая – не больше. Просто Высоцкий изначально относился к людям хорошо…»
Всеволод был единственным из друзей Высоцкого, который никак и никогда не эксплуатировал их близких отношений. Ни до, ни после смерти Владимира Семеновича Абдулов не позволил себе панибратства по отношению к другу, крайне редко говорил «мы». И ненавидел тех, кто, по его мнению, предал Высоцкого, – Эдуарда Володарского, например. А Артура Макарова, который внезапно возник на Малой Грузинской накануне похорон Высоцкого и принялся всеми командовать, и вовсе безжалостно назвал «реанимированным Мариной Влади трупом».
24 июля на Малой Грузинской, в квартире Владимира Семеновича, собрались самые близкие на тот момент люди – Вадим Туманов, Валерий Янклович. Прямо из аэропорта, сорвавшись с гастролей в Днепропетровске, примчался Абдулов. Сразу увидел: «Он нормально ходил. Ну, нормально для его состояния. Но все время хватался за сердце. Я говорю:
– Ну, Володя, уж сердце у тебя было самым крепким органом – и ты видишь, что творится!
– Ну, хорошо… 27-го у меня последний «Гамлет», после этого сразу поедем в Одессу – и все будет в порядке…
Потом приехали люди от космонавтов… Я вышел на улицу, встретил их… Сказал, что Володя плохо себя чувствует, что он сегодня не сможет…»
Друзья видели: состояние Высоцкого становилось все хуже и хуже. Пытались говорить с ним, убеждали прекратить убивать себя, но Владимир отмахивался. В конце концов Абдулов не выдержал:
– Володя, смотреть на то, как ты умираешь, я не могу. И не буду. Поэтому я ухожу. Если понадобится – звони, я появлюсь и всё сделаю. Но просто присутствовать при твоем умирании – не буду…
Всё. Живым друга Всеволод Осипович больше не увидел. Потом он долго мучил себя вопросом: «Могли ли мы, Володины друзья, уберечь его от наркотиков? Но разве могли друзья Пушкина уберечь его от дуэли? Родственники Мусоргского – спасти композитора от алкоголизма? А близкие Блока воспрепятствовать употреблению кокаина? И все-таки настоящие друзья пытались помочь Высоцкому побороть болезнь… Если быть откровенным до конца, то следует признать: чем мощнее индивидуальность, тем страшнее зависимость от наркотиков… Меня тоже не стало 25 июля 1980 года…»