И новая жизнь экс-звезды. В одиночестве. Она рисует. Занимается мультипликацией. Вернулась к идеи Эммануэль — теперь не она сама, а Эммануэль-мульти. Оказывается, и на этом можно заработать деньги. Еще вышедшая книга: автобиография под продаваемым названием «Обнаженная» с набором прелестных фотоснимков, — тоже хорошо идет.
Короче, не бедствует. С голоду не умирает. Ну, да, постарела, а что делать? «Да, морщины, — говорит филосовски Сильвия, — но они мои!» Никаких операций, никакого возвращения к молодости? Какая есть — такая есть! Вот позиция старой Эммануэль. Она живет в Амстердаме, в обычном доме, наверху, почти в чердачном помещении. Квартира № 47. Там простенько, но очень мило. С сыном Артуром видится редко: утерянные связи так и не восстановились. Иногда они обедают вместе, иногда…
О своем прошлом Сильвия Кристель вспоминает с грустной улыбкой. О, сексуальная революция! Всё было разрешено и всё было можно! Упоительное чувство вседозволенности. Жизнь взахлеб. Секс, алкоголь, наркотики… От всего этого на лице Эммануэль остались глубокие следы. Нет-нет, сегодня она не курит и почти не пьет, а если и потянется к бокалу, то это так, немножко для взбадривания.
В программе 55-летнюю Кристель постоянно сменяли кинокадры Эммануэль молодой и соблазнительной: упоительные формы тела, зовущие глаза, изгибы и ямочки… Разница между той и этой была просто ужасающей. Неужели старость — это возмездие за молодость, за красоту, за разгул плоти?..
И еще в программе на НТВ был прикол: интервью с бедным врачом Валерием Майковым, который был последним, кого посадили за решетку за просмотр фильма «Эммануэль». Дико? Да. Но в России были дикие тоталитарные времена, когда много чего запрещалось, и власти были озабочены тем, чтобы никакая «свобода» не смогла пролезть, прошмыгнуть через железный занавес.
Бедный врач: он смотрел на обнаженную Эммануэль и наслаждался красотой Афродиты! За что и был строго наказан. А в это же самое время у себя в закрытых партийных резиденциях кремлевские старцы тайно смотрели ту же «Эммануэль» и пускали сладкие слюни. В том, в их коммунизме, не хватало только одного: великолепной западной Эммануэли. Были, конечно, молоденькие медсестры, секретарши и официантки с налитыми грудями и объемными бедрами (наш сайз, наш размер!), — но это было все же не то. Чересчур привычно. Скучновато. Неинтересно. А им хотелось чего-то иного: супер-красивого, западного, капиталистического. Обжигающего. Пряного. Жутко и жадно хотелось Эммануэли.
Но как лилеют ароматы
От этой плоти, боже мой! —