У входной двери стоял ящик, в котором лежали обрывки картона. Часть их валялась в пыли. Картон имел такой же желтоватый цвет, что и клочок картона с одежды Буле. В это время Рибуле сделал еще одну находку. За пустым ящиком среди старых газет он обнаружил листы бумаги, которые оказались выигрышными листами, заполненными после ноября 1923 года и опровергавшими утверждение Тэссье, будто после своего ареста он не занимался скачками. Приветливо улыбаясь, Тэссье заявил, что эту бумагу он получил для растопки котла. А так как листы были заполнены не Тэссье, то трудно было опровергнуть его объяснение, сколь странно оно ни звучало.
Этот инцидент не остановил Бэля. Он собрал пробы в пакетики, упаковал покрашенный краской кусок дерева, другие частицы красной краски и желтого картона, а затем стал обследовать лестницу, ведущую в подвал. Так как было уже поздно, следователь велел опечатать оба подвала и доставить Тэссье в свое бюро для дальнейшего допроса. Бэля он попросил поторопиться с исследованием собранных проб и доложить ему о результатах.
Работа Бэля продолжалась несколько дней, но уже вечером 29 ноября он сообщил Жусселену, что обнаруженные на одежде Буле частицы красной краски идентичны частицам краски, найденным на полу подвала и на бревне, находящемся там же. Он установил и идентичность песка из подвала, который также состоит из кварца, кремния и пыли антрацита, песку с брюк и волос трупа. Желтые клочки картона тоже совпали с картоном из ящика подвала.
Тэссье арестовали и поместили в тюрьму предварительного заключения. К 2 декабря Бэль закончил все анализы. Они показали, что и опилки из подвала № 30 представляли собой смесь опилок дуба и сосны. Бэль попросил разрешения продолжить обследование подвала.
В эти же дни, с 24 ноября по 2 декабря, Рибуле предпринял все возможное, чтобы добыть доказательства виновности Тэссье, на которого не производили впечатления ни арест, ни ежедневные допросы, проводившиеся Жусселеном. Рибуле наводил справки о Тэссье у жильцов дома, у соседей, у родственников, у его жены. Но оказалось, что никто близко не общался с Тэссье и не знал о его закулисной деятельности. Лишь от его шурина, владельца кафе Тиссье, Рибуле услышал, что консьерж обратился к нему в конце мая или в начале июня с просьбой о ссуде в 12 500 франков и грозил в случае отказа броситься в Сену. Это сообщение подтверждало уже имевшиеся данные о том, что Тэссье испытывал нужду в деньгах. Более интересным показался тот факт, что второй шурин Тэссье работал шофером и так волновался во время допроса, что возникло подозрение, не он ли помог Тэссье в ночь с 7 на 8 июня перевезти труп. Некоторые свидетели утверждали, что Тэссье часто околачивался летом на площади Будапешта, где стоит много такси, хозяева которых часами просиживают в баре, так что их машину можно угнать на некоторое время незаметно и воспользоваться ею для транспортировки груза. Странным было также упорное молчание жены Тэссье. Будто она боялась проговориться. Она утверждала, что Тэссье никогда не уходит из дому после 21 часа и в ночь с 7 на 8 крепко спал в своей постели.