Уже во время первой части исследований Ферс заметил следы шва как на повязке с пальца, так и на перевязочном материале из дома Милдред Морган. Марля была сложена вдвое, прострочена по краям и одновременно пришита к коричневому верхнему слою повязки. Если, распоров этот шов, развернуть марлю, то во всех перевязочных пакетах из казарм Сифорта можно было бы увидеть один ряд отверстий от шва. А на марлевом бинте повязки с пальца и на перевязочном материале, сохранившемся у Милдред Морган, были два ряда отверстий от швов. Ферс потребовал доставить ему еще партию перевязочных пакетов из казарм Сифорта. Все бинты из этих пакетов имели только один шов. Может быть, это и есть особый признак? Снова он обратился к Роналду Крэбтри, и тот сразу нашел объяснение для странного явления, обнаруженного Ферсом. Швеи, сшивая марлю, допускали небрежность, в данном случае это была особо грубая ошибка швеи. Складывая марлю, швея из-за невнимательности сделала лишнюю маленькую складку, которая и была прошита. Когда Ферс развернул бинт, то вместо одного следа от шва обнаружил два.
Крэбтри и Ферс исследовали многие сотни различных бинтов. Ни в одном из них не удалось найти двойного ряда следов шва. Для полной уверенности Ферс поручил перепроверку своих исследований лаборатории торговой палаты в Манчестере. Лишь получив подтверждение из лаборатории, Ферс передал вещественные доказательства обвинению с выводом, что „повязка с пальца, обнаруженная в бункере, где лежало тело Мэри Хэган, сделана из перевязочного материала, который находился в доме Милдред Морган и которым она неоднократно перевязывала пораненный палец Сэмюэля Моргана. Совпадение полное и неопровержимое".
Через полтора месяца, 10 февраля 1941 г., Сэмюэль Морган стоял перед судьей Стейблем в ливерпульском суде присяжных. Случилось то, что предвидел Флойд. Морган утверждал, что никогда в жизни не видел Мэри Хэган. Он заявил, что его признание от 16 ноября написано под нажимом и диктовку Флойда. Фрэнсис Морган отказался от своих показаний с тем же объяснением. Флойд и Грегсон использовали, мол, его испуг по поводу дезертирства и заставили подписать протокол. Теперь он утверждал, что был в „Ройял-отеле" не в 19 часов 37 минут, а на десять минут раньше. Таким образом, у Сэмюэль Моргана оставалось слишком мало времени, чтобы совершить убийство и прийти в „Ройял-отель", и он не мог быть убийцей. Фрэнсис Морган продолжал: его брат был совершенно спокоен и на его пальце была неповрежденная повязка. Фрэнсис так откровенно лгал, что судья разрешил обвинению считать Фрэнсиса необъективным свидетелем. Но и без этого вся ложь была разоблачена двумя обстоятельствами: во-первых, Милдред не изменила свои показания относительно повязки, которую она наложила обвиняемому, и опознала ее и остаток перевязочного материала; во-вторых, доказательство идентичности перевязочных материалов, осуществленное Ферсом, никакие усилия защитников Вула и Эдварда поколебать не смогли.