. Ном не заповедано искать чудес. Скорее наоборот: «Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет». Эта тяга к чудесам {осуждается} в духовной литературе и жизни. Нам заповедано искание не чудес, но Чуда, величайшего чуда человеческого бытия: вкушения жизни от Божественного Тела. И это Чудо совершается на литургии.
Литургия стоит в центре христианства, а в центре литургии — «Агнец, закланный от создания мира» (Откр. 13, 8), или, как в другом месте сказано, «предназначенный еще прежде создания мира» (1 Пет. 1, 20). Конечно, эти слова непостижимы, но пройти мимо них мы не можем. Тайна христианства начинается с вопроса о его начале. «Он {Бог} столько познается нами, — пишет преп. Симеон Новый Богослов, — сколько может кто увидеть безбрежного моря, стоя на краю его ночью с малою в руках зажженною свечою» [3]. Это даже для разума, уже просвещаемого благодатью. Но трудность постижения божественного мира не дает нам основания для отрицания того, чего мы не постигаем или не хотим постичь. «Если будем все измерять своим разумением, — пишет Василий Великий, — и предполагать, что непостижимое для рассудка вовсе не существует, то погибнет награда веры. За что же еще нам стать достойными блаженств, какие сообщаются для нас под условием веры в Невидимое, если верим тому только, что очевидно для рассудка?» [4] Рассудочная вера — это вера не апостольская, а все та же кантовская «религия в границах одного только разума», для которой все понятно или же должно быть понятно и которая старается в наше время создать веру, приспособленную к неверию, христианство, в общем не возражающее против не–христианства.
Многие святые начиная с I века ощущали божественную предысторию христианства. «Сие имя спасительное — Иисус — прежде всех веков в Тройческом совете было предуготовано. Сила имени Иисусова в Совете Предвечном, как в сосуде, была сокрываема», — пишет св. Димитрий Ростовский [5]. «Прежде солнца пребывает имя Его», — возглашает церковнослужитель во время чтения Апостола на Благовещение [6], т. е. именно в тот день, когда поется: «Совет превечный открывая, Тебе, Отроковице» (стихира на «Господи воззвах»), когда воспоминается принесение человеческого имени Иисуса с неба ангелом пречистой Деве (Лк. 1, 31).
Говоря об определении Церкви апостолом Павлом как о «великой благочестия тайне» (1 Тим. 3, 16), которая в том, что «Бог явился во плоти» (там же) и этой плотью — телом Божиим — сделалась Церковь, еп. Феофан Затворник пишет: «Сущность веры нашей сокровенна и по причине непостижимости ее действия в нас. Зародилась она («тайна благочестия») в тайне Триипостасного Бога прежде век»