Понятие зовущей к объединению любви лежит в самом греческом слове Церковь — Экклесия, означающем «собрание», «созывание». Вспомним благовест, собиравший людей в храм.
«Церковью она называется, — пишет св. Кирилл Иерусалимский (IV век), — соответственно самой вещи, так как всех созывает и вместе собирает» [30]. То же у св. Иринея Лионского (II век): Церковь «есть собрание Божие, которое Бог, т. е. Сам Сын собрал через Себя Самого» [31]. Бог собрал тех, кто любил Его, вокруг священной трапезы Таинств — это и есть Церковь. Церковь — это любовь Божия в людях, в народе Божием. «Чтобы… показать Свою любовь к нам, — говорит Златоуст, — Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть» [32]. «Природа Церкви евхаристична» [33]. Это же понятие лежит в греческом слове «литургия», означающем общенародное дело, общее дело. Литургия — это общее дело любви учеников Христовых, приводящее их в общение не только с Учителем, но и друг с другом.
Говоря о причащении Тайн, св. Иоанн Дамаскин пишет: «Общение глаголется и по истине есть; понеже тем мы сообщаемся со Христом и бываем причастницы Плоти и Божества Его; сообщаемся же тем и соединяемся друг другу. И тако, зане от единого Хлеба причащаемся, то вси едино Тело Христово и едина Кровь Его и друг друга уды бываем, стелесны Христу нарицающеся» [34].
«Во всем… видимом {в Церкви}, — пишет Макарий Великий, — представляй себе образы и сени (тени. — С. Ф.) сокровенного: в видимом храме — образ храма сердечного» [35].
Каждый храм есть образ и подобие Церкви Христовой. Стены его отгораживают святыню Божию и людей, служащих ей, от мира зла. «Выйдите из среды их и отделитесь, — говорит Господь {через апостола}. Ибо… какое соучастие верного с неверным?» (2 Кор. 6, 17, 14—15). Зло мира — в грехах и страстях людей, и человек стремится, как в пристанище, в корабль Церкви.
И внешне храмы часто строились в форме корабля; иногда же в форме круга, указуя на вечное существование Церкви, иногда в форме Креста, так как Крест есть ее основание. Конечно, было время, когда и этих зданий, и этих облачений духовенства, которые мы видим при богослужении, не было в Церкви. И конечно, в случае необходимости можно совершать богослужение и без особого храма, например в доме. Мученики совершали литургию и в темницах, и без облачений. Но любви христианской страшно, что люди в той же одежде и в том же помещении, в котором проходит их грешная жизнь, будут совершать священную службу. Есть благоговейный страх любви, боящийся оскорбить Любимого. Если этот страх будет жить в сердце, то он сам научит уважению как к уставу, так и к обрядовой свободе. «Дух дышит, где хочет» — ив подчинении уставу, и в свободе от него.