Голос Ланцевой:
– Зря ты, Никита, поверил этим бухгалтерше и кассирше.
Голос Булыкина:
– Я поверил? Я душу вынимал из этих клюшек.
Голос Ланцевой:
– Клюшка была отчасти только бухгалтерша. Сорок лет – еще не старость.
Булыкин молчал. Конечно, он не дожал этих баб. Они уперлись, а он не дожал. О чем потом очень жалел.
– Почему ты допросил кассиршу всего один раз? – спросила Анна.
– Она утонула. Пошла на пляж, заплыла, говорят, недалеко и вдруг исчезла. Тело всплыло только через две недели. Признаков насилия не обнаружено.
– Считаешь, что это случайность?
Булыкин пожал плечами.
– А клюшка?
– Последний раз я видел ее во время суда. Не понимаю, чего ты хочешь, – сдержанно вскипел Булыкин. – Согласен, дело мутное. Но Радаев – налетчик, это факт, и сидит за дело.
– Я поеду к нему, – сказала Анна. – Если хочешь, поехали вместе.
– Чего я там не видел? И о чем нам говорить?
– Тебе не интересно узнать, куда исчезли деньги? Я думаю, Радаева это гложет. Поставь себя на его место.
– А может, так было задумано? Лежат где-нибудь денежки и ждут его. Короче, тебе интересно, ты и езжай, а для меня эта тема закрыта, – отрезал Никита.
Он уже жалел, что сказал Анне о Радаеве.
17 апреля 2006 года, понедельник, вечер
Размышляя, что бы предложить мэру, Ланцева вспомнила краткое выступление на активе Томилина. Кажется, он хотел высказать какие-то соображения, но его не захотели слушать.
Станислав Викторович был рад звонку. Сказал, что двери его дома для Анны всегда открыты.
Прямо из прихожей подвел ее к окну и спросил:
– Почему вы об этом не пишете? Кто разрешил строить особняки на берегу Волги? Раньше я видел всю излучину, красота неописуемая. А теперь вижу крыши чьих-то дач. Спрашиваю у людей, чьи это хоромы. Никто не знает. Тайна, покрытая мраком. Вы тоже не знаете?
Анна рассмеялась: она тоже не знала.
– А чего вам так весело? – сдержанно возмутился Томилин. – Это, между прочим, ваше дело, бороться с этим безобразием.
– Считайте, что это нервный смех. – Ланцева горько вздохнула. – Уважаемый Станислав Викторович, бороться с такими вещами в наше время невозможно. Меня лично возмущают еще высокие заборы. Люди отгораживаются от людей. Заборы – это знак, что мы не вместе проживаем жизнь, хотя живем в одной стране, в одном городе. Скоро вся Россия будет в таких заборах. Как с этим бороться, ума не приложу. Думаю, власть должна показывать пример. Но власть первая спряталась за высокие заборы.
Даша сказала:
– Папа, не надо так переживать.
– А как надо?
– Вообще не надо. Подумаешь, вид тебе закрыли.
Томилин обиженно заморгал.