Кто-то осторожно посоветовал:
– Вы бы, Николай Федорович, по задворкам прошлись.
– Что значит: по задворкам? – не понял Лещев.
– По дворам, Николай Федорович, по подъездам.
Голоса родителей звучали подобострастно. И в то же время испытующе: пойдет или не пойдет?
Мэр пошел, куда деваться. На лестничных площадках окурки и бутылки из-под пива. Кто здесь топчется? Известно кто – алкаши и подростки. Почему жильцы не звонят в милицию? Потому что не верят. Милиция сама же информаторов и сдаст. А потом расплачивайся за свою сознательность.
– Штрафовать надо, Николай Федорович, – подсказывали родители. – Вы ж только что из Европы. В Бельгии, пишут, за брошенный окурок – 50 евро.
Нельзя сказать, что Лещев только ездил по городу на своем джипе. Регулярно раз в неделю, в субботу или воскресенье, надевал спортивный костюм «адидас» и шел пешком на рынок. Шел и смотрел встречным в глаза. С кем встречался взглядом, здоровался первым. Почти раскланивался. Но к концу прогулки, на обратном пути, шел обычно не поднимая глаз. Надоедало здороваться и не получать в ответ даже кивка.
Ответ на вопрос, почему его не любят, можно было легко найти на страницах оппозиционной газеты. Была такая в городе. Существовала, можно сказать, на его грехах. В основном только о нем и писала. Только о незаконной продаже земли сигналила (велся подсчет) сорок раз. Но местная прокуратура Лещева не трогала, как священную корову. Не было отмашки сверху, из областного центра. А местное общественное мнение вело себя с мудрым простодушием. Как ни выводили Лещева на чистую воду конкуренты во время предыдущих выборов, жители Поволжска проголосовали в большинстве своем за него. Мол, знаем, что плут, но не верим, что другие на его месте останутся без пятнышка. Время такое: все берут и будут брать, никому нельзя верить. Потому как трудно устоять сегодня отцу города – само государство дразнит, создает возможности и само на шухере стоит.
…Проехали по всем главным улицам, кругом порядок. Идут прохожие, молодые мамы катят коляски, никаких сборищ.
Остановились у дискотеки. В дверях охрана, ребята под метр девяносто. Им неважно, что написано на капотах машин. И то, что перед ними градоначальник, тоже до фонаря. Им велено не пускать посторонних. Один пошел за администратором, другой загородил вход, широко расставив ноги.
Администратор – косая сажень, бритая голова, во рту жвачка – узнал мэра, велел пропустить.
В зале, где дискотека, почти темно. Гремит музыка. Диджей гонит веселуху. Медленно, совсем не в ритме музыки, колышется толпа подростков. На лицах отрешенность, глаза полузакрыты или закрыты совсем. Транс.