— Не знаю, кто она, но, похоже, она вас знает.
— Никогда о такой не слышала.
— Она позвонила несколько минут назад и сказала, что хочет поговорить с вами об одной исчезнувшей в районе Озерного парка семье. Телефона она не оставила, сказала, что перезвонит.
— Что за исчезнувшая семья? Здесь, в Голливуде?
— Она так сказала. К величайшему сожалению, вы вылетаете из Майами. На свете нет аэропорта хуже. Мы можем выехать… Нет, учитывая пробки, нам надо выехать не позже четырех. Но мы никуда не поедем, пока я все не уточню.
— Вы уверены, что я лечу первым классом? И что мой заказ опять не отменили?
— У меня есть квитанция, но вам придется регистрироваться, потому что вас внесли в список в последний момент.
— Ничего себе. Сначала они отменяют мой заказ, а потом вносят в список последней, потому что мне пришлось оформлять заказ заново?
— Не волнуйтесь, у вас все будет в порядке.
— Не обижайтесь. Роза, но то же самое вы говорили в прошлый раз. А потом оказалось, что моей фамилии вообще нет в компьютере, и мне пришлось лететь на общем сиденье в самом хвосте самолета. Всю дорогу до Лос-Анджелеса. И вспомните, что произошло вчера.
— Я сделала подтверждение еще утром. Сейчас снова позвоню.
— Может, все дело в этой истории с инсценировкой? Возможно, это из-за нее Марино так себя ведет?
— По-моему, он считает, что вы больше не доверяете ему и всячески стараетесь от него избавиться.
— Но как можно ему доверять после того, что произошло?
— Я до сих пор не уверена, что это его вина. Я же печатала этот сценарий и редактировала его, как и все другие его сочинения. И там ни слова не говорилось об иголке в кармане у того мертвого толстяка.
— Но инсценировкой руководил он.
— Он клянется, что иглу подложил в карман кто-то другой. Возможно, это сделада она. Ради денег, которые ей, к счастью, так и не достались. Я не осуждаю Марино за то, что он так себя ведет. Ведь инсценировки — это его идея. А теперь их делает доктор Эмос, слава достается ему, а к Марино относятся как к…
— Он не умеет вести себя со студентами. У него с самого начала не было к ним подхода.
— Но теперь ситуация еще хуже. Они просто не знают его и воспринимают как некое ископаемое, эксцентричного и ни на что не годного старика. А я прекрасно знаю, каково это, когда к тебе относятся как к древнему ископаемому или, что еще хуже, когда сам начинаещь ощущать себя таким.
— Ну уж к вам-то это не имеет никакого отношения.
— Вам прекрасно известен мой возраст, — вздохнула Роза, отходя от двери. — Я попытаюсь позвонить ему еще раз.
Сидя в комнате 112 мотеля «Последняя остановка», Джо списывал с компьютера данные о забронированном Скарпеттой рейсе. Потом позвонил в аэропорт.