.
В предрассветные часы Гендерсону нелегко было связаться с Вильгельмштрассе. Ему сказали, что в 9 утра Риббентроп не сможет его принять, однако посол может оставить свое заявление официальному переводчику д–ру Шмидту.
В тот исторический день д–р Шмидт проспал. Когда он в спешке подъезжал на такси к министерству иностранных дел, то увидел, как британский посол уже поднимается по ступенькам. Вбежав через боковой вход, Шмидт умудрился ворваться в приемную Риббентропа как раз в тот момент, когда часы били девять, и принять Гендерсона минута в минуту. «Он вошел с очень серьезным видом, — вспоминал позднее Шмидт, — пожал мне руку, но отказался сесть, когда я ему предложил. Он так и стоял с торжественным видом посреди комнаты». Посол зачитал вслух британский ультиматум, вручил его копию Шмидту, попрощался и ушел.
Официальный переводчик поспешил с документом на Вильгельмштрассе. В приемной фюрера он застал многих членов кабинета, а также некоторых высших партийных деятелей, которые в тревоге ждали новостей.
«Когда я вошел в следующую комнату, — вспоминал Шмидт, — Гитлер сидел за столом, а Риббентроп стоял у окна. Оба выжидательно поглядели на меня. Я остановился в некотором отдалении от стола Гитлера и медленно перевел английский ультиматум. Когда я закончил, стояла абсолютная тишина.
Гитлер молча смотрел прямо перед собой… После недолгого молчания, показавшегося мне вечностью, он повернулся к Риббентропу, который так и остался стоять у окна. «Что теперь?» — спросил Гитлер, гневно глядя на него, как будто министр иностранных дел ввел его в заблуждение по поводу возможной реакции Англии.
Риббентроп чуть слышно произнес: «Я полагаю, Франция предъявит аналогичный ультиматум в течение часа».
Исполнив свой долг, Шмидт удалился, по дороге через приемную рассказав собравшимся, что произошло. Они тоже замолчали. Потом произошло следующее:
«Геринг повернулся ко мне и сказал: «Спаси нас боже, если мы проиграем войну!»
Геббельс стоял в углу, подавленный, погруженный в свои мысли. Все, кто находился в комнате, были крайне встревожены».
В это время вездесущий Далерус предпринимал дилетантские попытки предотвратить неизбежное. В 8 часов Форбс рассказал ему о британском ультиматуме, который через час будет предъявлен правительству Германии. Он помчался в штаб–квартиру люфтваффе, чтобы встретиться с Герингом и призвать его позаботиться о том, чтобы ответ немцев на английский ультиматум был «разумным». Он предложил фельдмаршалу до 11 часов самому объявить о своей готовности прилететь в Лондон «для переговоров». В своей книге шведский бизнесмен утверждает, что Геринг принял его предложение, позвонил Гитлеру и тот тоже согласился. В немецких документах об этом не упоминается. Д–р Шмидт дает понять, что в начале десятого Геринг находился не в штаб–квартире люфтваффе, а в приемной Гитлера.