— Э, нет! Предупреждаю: я всегда оберегал бы и защищал тебя. Прост потому, что всю детскую жизнь был влюблен в Мальвину. Это кукла с голубыми волосами из очень популярной у нас сказки. Я же представлял, и даже рисовал, — огромные голубые глаза, а рядом себя — с длинным носом. Буратино… Ты ведь была в детстве куклой, Дикси?
— Да. Конфетным ребенком, как у нас говорят. И теперь понимаю, почему в пику моему отцу бабушка иногда звала меня Дашей. Ей хотелось зацепиться за что-то русское. И она предлагала совсем иное имя, когда я родилась.
— Дарья. Действительно красивое имя, и тебе подходит. — Майкл посмотрел на меня внимательно, словно прикидавшая разные имена.
— Только сейчас я мечтаю совсем о другом… — Я загадочно улыбнулась, значительно посмотрев ему в глаза, и даже положила руку на плечо, которое вздрогнуло и тут же отстранилось от меня как от ожога.
— Майкл, у тебя не остались еще крекеры и шпроты? В самолете у меня не было аппетита. Волновалась перед встречей с российской столицей и теперь умираю от голода.
— Не каждый день шпроты, голубушка. Это деликатес. Вот, кажется, «горбуша в собственном соку» и полбатона «Бородинского» хлеба. Почти не заплесневел. — Он принес из кухни баночку консервов и кусок очень темного хлеба с зеленоватыми пятнами по углам.
— Выглядит невероятно аппетитно, — сказала я, пожалев о своей просьбе.
— У вас же обожают сыр «Рокфор» и «Камамбер». И у нас тоже любят. И хлеб по тому же рецепту.
Хлеб оказался действительно вкусным, а кофе Майкл сварил отличный, навалив к нему полную вазочку варенья.
— Доедай пока я соберу все необходимое. — Он удалился в соседние апартаменты.
Я грустно, с ощущением чего-то неловкого, рассматривала комнату: бумажные обои с крупными букетами, хрустальные вазочки в серванте, подсвечник, сделанный из деревянного корня. Мирно тикали круглые часы на полке, прижавшись к альбомам выставки «Москва-Париж», по бежевому вытертому паласу деловито проследовали от двери к роялю два разномастных таракана — черный и рыжий. Нотные альбомы растрепанны, а корешки книг, составлявших собрания сочинений, основательно захватаны. Их не берегли — ими пользовались, обогащая свой внутренний мир.
Вот здесь они живут, любят друг друга, рожают детей, принимают гостей, празднуют. Сюда он спешит после своих концертов и называет это место «домом», скучая о нем на чужбине…
— Ну что, в путь? Тебе ничего не надо достать из вещей? Чемоданы остались в багажнике. В гостиницу заедем на обратном пути. — Майкл щеголял все в тех же джинсах и прихватил купленную в Вене спортивную сумку.