Удивительно, но Вилли был просто великолепен в трагических эпизодах. Он ничего не пытался сыграть, но ледяная маска и огромные руки, беспокойные, страшные, накидывающиеся на женское тело подобно хищным паукам, производили сильное впечатление. Когда задушивший Ванду Кремер пытался подчинить себе другую женщину, его руки, снятые крупным планом, терзали и мучили ее тело. Но они уже не были пауками. Потерявший свою мужскую силу Кремер удивленно рассматривал растопыренные ладони, словно видел их впервые. И всем казалось, что именно так началось преображение монстра в человека.
Не было проблем у Вилли и в съемках «натуры» с Дикси. Они впервые увидели друг-друга раздетыми уже под включенными софитами. Крупные зрачки Вилли застыли, будто он находился в гипнотическом трансе. Он не двигался сам, лишь огромный фаллос наливался силой, приведя в восторг наблюдавшую за художественным процессом Эльзу. Она молчала, как завороженная, следя за разворачивающимися под оком камеры событиями.
Присутствующие, достаточно искушенные в съемках такого рода притихли, захваченные зрелищем. Уж слишком все было по-настоящему.
У всех, пробежал мороз по коже, когда берущий женщину сзади садист, затянул на ее шее чулок. Хрипы предсмертной агонии или экстаза огласили комнату.
— Эй, парень, отбой! Ты убьешь ее… — забеспокоился Жорж, останавливая съемки. — По-моему — это уж слишком, мадам!.. — Зло крикнул он Эльзе, жадно глотая из бутылки минеральную воду. Вилли одевался, с ненавистью глядя на режиссера:
— Идиотские шутки, Жорж. Ты действительно собираешься сделать из меня импотента? Смотри — брюки не застегиваются… Останавливать в такой момент может только полный мудак. — Не сказав больше никому ни слова Вилли ушел. Он появился на студии лишь через день и, как ни в чем не бывало окликнул Дикси:
— Привет, Ванда, не соскучилась по своему мучителю, кошечка?
…Дикси с трудом перешагнула черту дозволенного — ей помогло вино. В первый раз, занимаясь любовью под камерами, она плохо соображала, что происходит. А потом Ванда подчинила ее. Дикси временами казалось, что она чересчур слилась с ролью. Развитие ее чувств к Вилли было очень похоже на историю любви несчастной полячки. «Вот, что значит, натурализм и точное знание психологии. Привязанность Ванды к монстру исходит из потребности плоти. Смятенное тело взывает к душе, сигналя о бедствии. И душа ошибается, высылая спасательную команду любви и нежности. Мы прошли с Вилли этот путь „от и до“. И, кажется, я тоскую по нему.» — Думала Дикси, когда съемки кончились.