– И уж поверьте, хватило бы у меня ума убрать их как-нибудь иначе, без такого резонансного шума, – вновь вспылил Влад, неучтиво перебивая следователя.
– И как же, например?
Рыков перестал тереть серый стол морщинистой ладонью, уставившись на Ковригина в первый раз с азартным интересом.
– Ну… Не знаю, тормоза бы испортил в их машине или… Или ядовитых грибов бы для них сварил. Мухоморов! – и, не выдержав нервного напряжения, Влад истерически расхохотался.
Достал из сумки папку с документами, которые захватил на всякий случай с собой, и принялся обмахиваться ею, как веером.
Ему все не нравилось. Все! И то, что их вызвали на допрос, как уголовников каких-нибудь. Повесткой вызвали! Будто они по звонку прийти не могли! Ленка, тоже еще, корова, мямлила что-то идиотическое, слезами давилась, а толком путного ничего сказать не могла. Ведь знала же, все знала – и про бизнес, и про акции, зачем же соврала? С какой такой блажи?! Подставить его хочет или в самом деле окончательно отупела от горя?
Ладно, решил он, убирая папку обратно в сумку, с нее, дуры, взятки гладки. Самому бы надо не облажаться, играя в вопросы-ответы с этим сизым селезнем. Так закручивает, так гадит исподтишка этот следак словечками своими, что его тошнит уже! И духота… Господи, какая же духота в кабинете! Как тут можно работать? Тут просто сидеть, ни о чем не думая, не шевелясь, и то невыносимо. А уж как в таких условиях возможно плести словесную паутину, которую в самый удобный момент надо накинуть на шею подозреваемого, не дав ему шансов выкарабкаться, – Влад вообще себе не представлял!
Свихнуться же можно от этих потных подмышек, слипшихся волос, мокрого пояса на брюках! Сразу, как он сюда вошел, захотелось ему снять с себя все, швырнуть в корзину с грязным бельем и мыться, мыться, мыться под ледяной, кристально чистой водой.
Может, потому и мужик этот такой серый, тщедушный и противный, что в духоте ему работать приходится? Стало даже немного жаль этого Рыкова с его лысой головой и тусклым безрадостным взглядом.
– Вы, Олег Иванович, не подумайте обо мне ничего такого, – проговорил Влад после короткой заминки. – Я, конечно же, не убивал своих тещу с тестем. И Ленка тоже к этому непричастна.
– К вашей жене я претензий не имею, – отчего-то надулся Олег Иванович. – К вам вопросов еще много, а к Елене Константиновне… Жаль ее. Осиротеть так сразу и так жутко! Вы уж поддержите ее, а то как бы с головой у нее чего не приключилось. Тут у меня, знаете, случай был однажды…
И Рыков, этот глупый серый Рыков, маетно отрабатывающий до пенсии свой срок в душном сером кабинете, начал рассказывать Владу Ковригину какую-то совершенно идиотскую историю про свихнувшегося родственника какого-то безвинно убиенного типа. Делился какими-то подробностями – ненужными, выкладывал детали самого преступления, про изворотливость преступника говорил – кстати, им оказался близкий родственник свихнувшегося, – все говорил и говорил, практически не мигая, уставившись сквозь пыльное зарешеченное окно на улицу.