– А ты мне много рассказываешь? – отбилась от обвинения приятельницы Мария. – Ой, он уже тут, только что за окошком промелькнул. Пока.
Ксения действительно избегала говорить на личные темы. Но Родион произвел на нее впечатление, и она не удержалась от расспросов. Но – тут же пристыдила себя: «Маша права, нечего лезть в чужую жизнь». Ксения посмотрела на часы: пора идти. Но прежде чем вернуться домой, следовало дойти до поселкового магазинчика, купить им с Никиткой что-нибудь на ужин. Можно было не торопиться: баба Проня, будет, если надо, сидеть с ребенком хоть до вечера. Если и выкажет недовольство, то молча: подожмет губы, прикроет веками глаза. Ксения не испытывала симпатии к мрачноватой старушке, приставленной к мальчику. Та никогда не снимала натянутый до самых глаз черный платок, непременно отводила взгляд, если разговаривала с Ксенией, а большей частью молчала в присутствии хозяйки. Но с обязанностями своими баба Проня справлялась. Успевала и комнаты убрать, и погулять с Никиткой, и накормить его.
Ксения вышла на улицу и свернула на протоптанную больными дорожку. Морозный воздух взбодрил Ксению. Сухой, искрящийся снег под ее ногами, скрипел ритмично и звонко. Низкие лучи февральского солнца слепили глаза и порождали в душе Ксении новые надежды. Пусть сегодняшний посетитель – не ее судьба, но теперь Ксения знала: сердце ее живо. А, значит, и на ее улице будет праздник.
Одновременно с сердцем пробудился и заснувший в последние месяцы разум Ксении. Почему она плывет по течению и полагает, что не в силах ничего изменить? Начать с работы. Надо потребовать от Жарковского, чтобы он обновил оборудование физиотерапевтического отделения. Да, он намекает на какие-то перемены, но пока продолжается развал санатория. Оставшихся сотрудников это только радует. Каждый пытается поймать рыбку в мутной воде. Машка, например, всегда смотрела на медицину как на источник дохода. Вот и сейчас рядом с сауной открыла платный кабинет диагностики по Фоллю. И процветает! Ксения укорила себя в неблагодарности. Если бы не подруга, вряд ли она, Ксения, сумела бы вырваться из лап Вадика. Кстати, непонятно, почему он притих. Она звонила родственникам, узнавала, не докучает ли Вадик. Оказалось, нет: позвонил разок и успокоился. Надо будет разузнать окольными путями, где он и что задумал. Неплохо нанять адвоката для развода, но на это нужны деньги. А может, Вадик смирился и все обойдется без суда, по обоюдному согласию? Сейчас, на расстоянии, Вадик уже не казался страшным палачом. Большую угрозу представлял Жарковский. Он, как и муж, сумел ощутить ее слабость и безволие, потому и одержал верх. Надо как-то рубить и этот узел. Но как? Опять бежать? А ну как он не пожелает ее отпустить? Нет, Виктор Эдуардович не такой псих, как муж. Отпустить-то он ее отпустит. Он всегда корректен по отношению к ней. И с Никиткой обходится ласково. Ксения тешила себя надеждами, что сможет сама вершить свою судьбу, но с трудом верила в это. Привычка быть жертвой слишком укоренилась в ней.