— Как же отводит, если кругом...
Елена Павловна не договорила, ей вдруг стало тяжело дышать: на глаза попался заячий треух Лесного. Он лежал на табурете у стола, как копна. Елену Павловну бросило в жар. Она бегло осмотрела всю комнату, проверяя, не оставлено ли на виду еще что-либо из одежды Лесного. Перебрала в памяти все то, что могло остаться на виду: меховые рукавицы, шарф, ремень от полушубка, кобура... Нет, ничего нет. Только шапка! Елене Павловне кажется, что шапка растет, светится, что ее не может не видеть проповедник. Что же делать?.. И вдруг, как гром, — стук в дверь. Так стучат только немцы: ногами, прикладами автоматов, плечом. Елена Павловна набрасывает на плечи платок, нащупывает у пояса гранату. Проповедник срывается с места, бежит в темный коридор. А она, рывком забросив шапку за сундук, спешит открыть двери. Немцы не терпят, когда им открывают не сразу.
Вваливаются офицер и два солдата. Они обыскивают комнату. Офицер требует паспорт.
— Муж есть?.. Нет? Кто сейчас был здесь? Кто сидел здесь? Никто? Очень хорошо!
Офицер замахнулся и ударил Елену Павловну по лицу. Второй удар сбил ее с ног.
— Как не стыдно! Бить женщину! — задыхаясь от обиды и гнева, крикнула Елена Павловна. Но офицер уже отошел от нее. Солдаты втащили в комнату проповедника и, как мешок, швырнули к ногам офицера.
— Встайт! Документы!
Проповедник с поразившим Елену Павловну самообладанием протянул паспорт.
— Арестован! — лязгнул металлической челюстью офицер.
— На все воля божья, — ответил ему проповедник.
Елена Павловна глядела на проповедника уже с сочувствием. Вот тебе и не трогают! Вот тебе и терпеливо относятся к вере!
— Марш! Марш! — скомандовал офицер.
Солдат толкнул проповедника в спину, к дверям.
После ухода немцев, арестовавших проповедника, приползла трясущаяся от страха бабка Авдотья. Но Елена Павловна выпроводила ее спать. Старуха еще долго шелестела в своей каморке, как мышь. Каждый звук, доносившийся через стену, ранил Елену Павловну. Но вот за стеною стихло. Она подошла к сундуку и стала отодвигать его медленно, осторожно.
— Мне нельзя больше появляться здесь, — прошептал Лесной, когда тайник был снова замаскирован. — Нельзя.
«Нельзя», — согласилась в душе Елена Павловна, но сказала другое: — О тайнике не знает никто.
Он будто не расслышал ее слов.
— Мне пора, — сказал Лесной и встал.
Держа друг друга за руки, стараясь ступать бесшумно и не дышать, они прошли темный коридор.
Шагнув с крыльца, пригнувшись, Лесной побежал в сторону леса, к Десне.
Не раздеваясь, Елена Павловна упала на постель, высвободила из-под кофты и положила под подушку гранату. Минуты предельного напряжения воли и нервов миновали. Ей казалось невероятным все то, что произошло. Она уже не верила, что несколько минут назад могла бросить гранату, подорвать себя и немцев, если бы они начали обыск и сдвинули с места сундук. Да, она бы сделала это, потому что жизнь Лесного была значительнее и дороже своей. Елена Павловна закрыла глаза и почувствовала себя счастливой от сознания, что и она служила тому же делу, что и Лесной, и многие другие люди, которых она не знала в лицо, но уже была связана с ними невидимыми крепкими нитями.